— Жестковато будет, Алексей Васильевич, — проговорил Антонов. — Может, переместим на другой участок?
Школьников молчал и смотрел на Маню внимательным, испытующим взглядом, словно выжидал, как дальше поведет себя станочница.
Неожиданно Маня шагнула к столу, выхватила из рук Гончарова свое заявление и спрятала его за спину. На нее растерянном, ошеломленном лице отразилась хитрость.
— Ну нет, так я вам не дамся… Ишь, чего захотели — за дезорганизацию! За то, что Райку карьеристкой обозвала? Подумайте, какая недотрога… Ишь ты!
Так бормотала она, пятясь к двери, держа заявление за спиной. Добравшись до выхода, она остановилась, не решаясь выбежать из кабинета и в то же время явно боясь оставаться здесь.
Гончаров засмеялся:
— Уж будто бы и без заявления не сумеем тебя уволить!
— Имейте в виду — я вам так просто не дамся, похлопочете вокруг меня, — пробормотала она, скрываясь за дверью.
Гончаров взглянул на часы и заторопился:
— Так как же решим, товарищи?
— Я думаю, она основательно прочувствовала свою вину, — сказал Школьников.
— Все равно на линию валов я ее работать не пущу, — возразил Гончаров.
— Это невозможно, — подтвердил Школьников.
Антонов счел момент удобным, чтобы высказать свое мнение:
— Я же говорю, как надо сделать: перевести на другой участок. И Степанюк будет от нее избавлена, и мы увидим, что из нее получится.
— Только не увольняйте ее за дезорганизацию. Не надо! — волнуясь, сказала Рая.
— А что?
— Не злодейка же она какая-нибудь. Поймет и исправится, — вздохнув, Рая добавила: — Жалко мне ее стало, товарищи…
— Э-э, нет! — живо повернулся к ней Школьников. — Вот уж жалость здесь совсем не у места. Мы должны здраво все взвесить и наказать сурово, справедливо. А жалость что? Ею можно человека так испортить, что потом вовек не исправишь. Тебя же, жалельщицу, будет проклинать…
Было решено объявить Мане выговор и перевести на другой участок.
Когда Рая вышла из кабинета, секретарь подала ей телефонную трубку:
— Вас. Из Дворца культуры.
У телефона был Сагалов.
— Что же вы, девушка, не бываете на репетициях?
— Владимир Аркадьевич, обстоятельства сложились…
— Надо быть выше обстоятельств, — назидательно сказал Сагалов и начал рассуждать о власти человека над обстоятельствами.
Рая слушала, а у самой в глазах стоял образ Мани такой, каким она видела его в кабинете начальника цеха, — как-то по-детски напуганной, расстроенной и растерянной. Она струсила, значит сохранилось в ней живое, человеческое… Придет, успокоится и тогда можно будет с ней поговорить…
