— Вы артист?
Людей этой профессии она особенно опасалась.
— Нет, — ответил он, — хотел им стать, но не привелось. Я — ботаник.
— Спасибо, — сказала девушка, — я жду знакомого, и он скоро придет.
Он взял ее под руку.
— Ваш знакомый плохой кавалер, — убеждал он ее, — до начала спектакля осталось пять минут.
Девушка сделала попытку возразить ему, но он настаивал на своем.
— Не упрямьтесь, я ничего дурного вам не сделаю.
Ни тогда, ни когда-либо позже Свиридов так и не узнал, сколько страха и тревог он вселил в сердце девушки. Доверчивая и простодушная, она рано узнала, какую опасность для нее представляет ее красота, и на нескромные посягательства отвечала пугливой настороженностью.
Упирающуюся и смущенную он провел ее в театр и усадил возле себя. Долгое время девушка оставалась неподвижно напряженной, на вопросы не отвечала и не сводила глаз со сцены. Только под конец спектакля она сказала:
— Вам будет скучно со мной, я умею больше слушать, чем говорить.
— А я, наоборот, склонен больше говорить, чем слушать, — последовал успокаивающий ответ.
Свиридов не обманул ее. Его замечания об игре артистов, об искусстве режиссера и художника понравились девушке. Он говорил с ней, как с равной, без малейшего желания поучать. Еще нравилась ей его непосредственность и умение тонко шутить.
К концу спектакля ее скованность прошла, и она чувствовала себя с ним легко и непринужденно.
Они стали друзьями, и в дни его приезда в Москву отправлялись в тот театр, где некогда встретились впервые. Сегодня Александра Александровна решила возобновить былую традицию и, кстати, вернуть подаренный ей тогда билет.
— Вы не возражаете? — с лукавой усмешкой спросила она. — Говорят, долг платежом красен… Завтра пойдем во Дворец культуры автозавода. Там выступают наши писатели, вам будет интересно их послушать. Давно мы с вами не были на балете. Вы когда-то любили «Бахчисарайский фонтан», его дают послезавтра.
Вечером в антракте Самсон Данилович спросил Александру Александровну:
— Почему вы вдруг стали изучать ботанику и главным образом водоросли?
Они бродили по фойе в поисках места, откуда удобно разглядывать движущуюся по кругу публику. Оба жадные до зрелищ, они могли подолгу рассматривать лица и говорить о характерах, слабостях и страстях людей.
— Я интересовалась и многим другим, — ответила она, рассеянно глядя по сторонам. Здесь и гуще весело настроенных людей, в первый день встречи после долгой разлуки, не хотелось ни говорить, ни вспоминать о былых печалях. — К чему вам это знать? Я надрезала луковицы гиацинта и размножала их таким образом, пробовала выращивать цветы в песке и в опрокинутых вазонах…
