— Мне очень жаль, это обидная случайность, я сама не поняла, что все еще держу его в руке.
— Звучит убедительно, не так ли? — Мужчина приподнял бровь. — Но я наблюдал за ней. Я следил за ее поведением до того, как она вышла из магазина.
Наверное, подобное чувство испытывает невиновный, осужденный за убийство, когда стоит на краю пропасти…
— Пожалуйста, не говорите так. — Слезы жгли глаза. Проглотив их, она вздохнула и продолжила, понимая, что она в центре внимания: — Я не воровка и никогда не нарушала закон, просто я немного не в себе…
— Ну разумеется, — съязвил мужчина. — Иначе вы бы сбежали.
— Послушайте, может быть, вы прекратите? Я не хотела брать этого павлина! Когда я поняла, что держу его в руке, я хотела тут же отнести его назад! — закричала Джинни. — Это недоразумение. — Глядя в отчаянии на продавщицу, она взмолилась: — Вы ведь верите мне? Да? Вы же не думаете, что я хотела украсть его?
Женщина выглядела растерянной.
— Да… то есть… нет. Но я…
— Видите вот это? — Мужчина указал на объявление рядом с кассой, где говорилось, что покупатели, забывшие заплатить за товар, будут привлечены к ответственности. — Причина налицо.
У Джинни кружилась голова.
— Но я не воровка.
Указав на телефон на прилавке, мужчина обратился к продавщице:
— Звоните в полицию.
— Это ошибка!.. — зарыдала Джинни. — У меня вчера умерла собака. И только сегодня утром я похоронила его. — Когда она сказала это, колени подогнулись. Слезы хлынули градом, так что продавщица подала ей стул. — Мне очень жаль, очень жаль… просто все так ужасно! — Опустившись на стул, Джинни спрятала лицо в ладонях и покачала головой.
— Она действительно не в себе, — встревоженно проговорила продавщица.
— Это потому, что ее схватили за руку. Теперь она будет сочинять что угодно, лишь бы ее отпустили.
— А если у нее действительно умерла собака? Я знаю, как это тяжело. Она такая бледная. Вы хорошо себя чувствуете?
Джинни покачала головой, ее мутило, противная кислая слюна наполняла рот…
— Мне нехорошо… тошнит… правда…
Огромная голубая чаша с розовыми и золотыми маргаритками ручной росписи оказалась в ее руках. Ярлык гласил — цена двести восемьдесят фунтов. Глубоко дыша и ужасаясь, что может осквернить эту эксклюзивную вещицу, Джинни почувствовала, как капли пота выступили на лбу.
— Она выглядит ужасно.
— Потому что чувствует свою вину.
— Послушайте, милая, вы меня слышите? Вам не следует оставаться одной. Есть кто-то, кому можно позвонить?
