Мелита подошла и встала рядом с Беттиной.
У девочки был хороший почерк, но сейчас из-за волнения у нее дрожала рука, и поэтому получались какие-то каракули, а поскольку еще и перо было плохое и все время цеплялось за бумагу, то письмо оказалось сплошь усеяно кляксами.
Тем не менее Беттина как-то справилась с тем, что продиктовал ей человек в маске, и в конце нацарапала:
Мне очень жаль, дедушка, что тебе придется платить такие большие деньги, но похитители — злые, отвратительные люди, и я надеюсь, что они проведут в тюрьме много лет!
Твоя любящая внучка Беттина.
— Вот! — сказала она вызывающе, закончив писать.
Словно чувствуя, что Мелита боялась того, что она может чем-нибудь разгневать похитителей, девочка произнесла в свое оправдание:
— Он сам сказал, что я могу приписать в конце что-нибудь от себя.
— Да, конечно, — согласилась Мелита.
Она взяла письмо и вручила его человеку в маске.
Тот прочел его и засмеялся.
— Не очень-то вежливо, ваша светлость! Будь я такой отвратительный, каким вы меня называете в письме, я бы не дал вам есть и запер бы вас в погребе, а не на этом славном чердаке.
— Я уверена, вы не сделаете ничего подобного, — поспешно сказала Мелита.
По выражению ее лица похититель понял, что она старается успокоить Беттину.
— Да ты милашка, как я погляжу, — сказал он. — Будет время, мы и тобой займемся, — пообещал мужчина, и в его тоне явно различалась угроза.
Мелита почувствовала, что этот человек опасен, опаснее даже Эсмонда Фаркера, который до этого момента казался ей настоящим негодяем.
Она обняла Беттину за плечи и ответила слегка дрожащим голосом:
— Такое время не наступит, не надейтесь. Моя обязанность — заботиться о леди Беттине, и я готова ради нее пожертвовать своей жизнью…
Человек в маске хрипло засмеялся.
— Посмотрим, — сказал он, — но дело прежде всего. Я должен отправить это письмо в Нью-Йорк, и чем скорее, тем лучше!
С письмом Беттины в руке он направился к двери. Стоящий там человек, который за все это время не проронил ни слова, открыл ее, и они оба вышли.
Уже за дверью похитители обменялись несколькими словами, и, хотя Мелита их и не расслышала, по их гнусному смеху она поняла, что это было что-что-то скверное
Когда снова наступила тишина, она обняла Беттину и, прижимая ее к себе, сказала:
— О моя милая, какое… несчастье!
— Вы думаете, они и правда могут… убить меня?
— Нет, конечно нет! — успокоила ее Мелита.
Ей невольно подумалось, что не только Беттина, но и она сама была в опасности, но только ей угрожало нечто другое — мерзкое насилие со стороны этих негодяев.
