— Ты что? Всерьез?
— Конечно. Сегодня приехал один хороший знакомый Вадима на крутой иномарке, с чемоданом, набитым деньгами, с полным багажником оружия. И предложил ему работать на него, в одной из строительных фирм Ейска.
— Прямо булгаковский Воланд какой-то!
— Он самый! — усмехнулся Александр.
— А ты при чем?
— А я тоже напросился. Мердыев и Рыжов тоже поедут, Гаров.
— И что ты там будешь делать — на этой фирме?
— Не знаю. Деньги зарабатывать. Еще вопросы есть?
— Нет.
— Вот и славненько… Иди ко мне, детка.
Даша послушно села на голые колени мужа. Он протянул руку к выключателю. Щелчок, — и свет погас.
— Какая ты у меня, шелковая! — прошептал Александр. — Я хочу тебя прямо здесь. На кухне. На столе.
— Нет. Не здесь.
— Не возражай мне! Ложись… Вот так!
— То Грозный, теперь Ейск! Лишь бы куда, только не дома!.. Вечный бродяга!.. Всю жизнь мотаться собираешься?.. Плохо ему у нас!.. Рай ищешь? Да нет его, рая! Не-ет! Приехал крутой Малкович, поманил длинным рублем, и Саша весь в его власти! Мои родители тебе покруче подарки покупают! А ты! Неблагодарный! Ни стыда, ни совести!.. Купился! За телек мамочке купился! — Валерия никак не могла остановиться в своем монологе перед собирающим дорожную сумку мужем.
— Так! Что еще? — словно не слыша обидные слова жены, оглядывался Александр. — Ага! Зубная щетка! — и бежал в ванную.
— Давай, давай! Беги! Ищи приключений на свою голову!
— Любящие жены, между прочим, с мужьями ездят! — бросил ей вслед Александр. Валерия аж присела на ступеньку лестницы:
— Ты представляешь, насколько это серьезно — уволиться с работы?! А в Ейске кто меня ждет? Где я устроюсь? Здесь у меня стаж идет, разряд повышается! А там? Ты что ли сможешь меня одевать и содержать? Я — уволюсь, приеду, а ты возьмешь меня и бросишь! А что? Детей не хочешь! Жить дома не собираешься! Значит бросишь! Как я вернусь обратно домой? С какими глазами? Как побитая ворона? Не-ет! Спасибо. Ба-альшое спасибо!.. Слушай, а ты что, правда, не видишь, что Малкович — бандит?
Гаров не отвечал. Еще раз осмотрелся:
— Кажись все. Присяду на дорожку.
На секунд пять в доме воцарилась тишина. И едва-едва Валерия ощутила, что окончательно теряет мужа, одновременно и власть над ним, бегом спустилась с лестницы, прильнула к нему — резко вставшему со стула у входа, как он убрал руки ее от себя, сказал: «Пора!» — и шагнул за дверь, перевесив сумку через плечо. — Скотина! — процедила она сквозь слезы. — Ненавижу!
