— Ну вот, я знала, что ты расстроишься… Ты где сейчас? В Москве?
— Да… Почему ты это сделала?
— Андрюшечка! Ну перестань! Не трави душу. Зачем я тебе? Замужняя старуха с двумя детьми?
— Ты не старуха.
— Я старше тебя. На десять лет. От этого никуда не денешься.
— Я люблю тебя.
— Андрей! Милый! Прости… Прости меня!..
Она плакала в трубку.
— Не надо. Не плачь. Я к тебе приеду.
— Когда?
— Сейчас.
— Ты купил самолет?
— Не потеряла чувство юмора. Это радует… Я сейчас выезжаю. Давай… Пока?..
— Пока…
Малкович вышел из своего кабинета. Арендуемый им офис на Арбате состоял из двух комнат. В соседней, не смотря на поздний час, еще работали.
— Андрей, ты куда сейчас?
— Я в Питер.
— Когда назад?
— Послезавтра.
— Что делать с «ореховскими»?
— Скажи, никак не можешь со мной связаться. В понедельник приеду, решим.
Счастье Даши Свириденко заключалось только в растущем и уже говорящем сыне. Кроха радовал маму: то новогоднюю елку на себя перевернет, то с испугу начнет впервые говорить вместо ожидаемого «мама» — «баба». Курсант Свириденко успешно закончил училище. И искал возможность наилучшего распределения где-нибудь недалеко от родного Ростова. Отдохнув в отпуске летом, отправился на службу. Через две недели Даша получила письмо.
«Дорогая моя, ненаглядная женушка! Это письмо, возможно, станет последним в моей жизни. Я взял направление в город Грозный. Других вариантов не было. Сын твоей тети Гали так ничего и не сделал. Сказал, что нужно было взятку дать. Но ты не расстраивайся: в случае моей гибели вы с Максом получите денежную компенсацию. А если выживу — тоже заработаю неплохо. Надейся на лучшее. Твой Санек. Люблю. Целую. Прощай».
Появление Александра Свириденко в Грозненской комендатуре аэропорта «Северного» совпало с внезапным наступлением боевиков. В начале августа колонна возвращалась из Ханкалы в аэропорт по Моздокской улице. Свириденко с Гаровым ехали открыто, не прячась, на первом БТР-е. Свиста неожиданной пули слышно не было за шумом машин. Свириденко как раз повернул голову к Гарову, начал что-то кричать. Гаров не расслышал и чуть подался вперед. В это время Свириденко вдруг протянул руку и стянул с последнего косынку цвета хаки. На самом ее краю угла дымилась крохотная дырочка. Гаров смотрел на нее, и чувство гневной силы накрыло его всего как океанской штормовой волной. Свириденко среагировал быстрее, резко встал, выстрелил в воздух. Затем они быстро прыгнули в люк и закрылись. Больше никто не стрелял. Пока не стрелял.
