— Она даже не хочет об этом говорить. Она попросила меня больше не обсуждать эту тему.
Я достал из холодильника молоко и налил немного в чашки. Джейкоб — один из тех, кто предпочитает сначала наливать молоко и класть сахар. Когда чайник закипел, он тоже раскипятился.
— Кто так делает? Кому пришло в голову сделать взрослому человеку такую прическу? Она им не девочка. И не кукла.
Мои мысли были уже далеко.
Меня отвлекают связи. Я нахожу их повсюду, потому что мы все сделаны из одного теста, одной и той же звездной пыли, маленькая девочка и кукла, соль в воздухе, дождь, пропитывающий мою одежду. Он умоляет меня: хватит, перестань. Перестань. Его руки, держащие факел, дрожат. Он пытается убежать, как обычно, по-дурацки наклонившись вперед и широко разведя ноги в стороны. Она хочет поиграть с тобой, Саймон. Она хочет поиграть в салки.
Джейкоб саданул кулаком по столу так, что задребезжали груды грязных тарелок и ножи с вилками попадали на грязный линолеум.
— Ты даже не слушаешь. Ты никогда не слушаешь.
— Я просто…
— Да что с тобой такое?
— Ничего.
— Тогда выслушай меня.
— Извини…
— Она им ничего не сказала, потому что ей было неловко, и она боялась, что им тоже будет неловко. А им вообще плевать. Она сидит, уставившись в стену или в окно, а в это время они делают все, что им вздумается.
Он вдруг резко замолчал.
Я хотел хорошенько его встряхнуть. Хотел ему напомнить, что когда-то он все равно должен будет ее оставить, что это была его идея — снять квартиру на двоих. Он не может бросить меня сейчас.
Но я этого не сделал. Я слушал, как кипит чайник. Наблюдал, как пар конденсируется на обоях и стекает по стене. Я чувствовал на себе взгляд Джейкоба. Однажды он уже смотрел на меня так.
Правда № 3
Мы почти не разговаривали.
Он не из тех, кто говорит о таких вещах, как мать или брат, или о всяких там душевных переживаниях. Он не станет сидеть, сгорбившись, за пишущей машинкой, марая бумагу своими семейными секретами.
Мы сидели в моей спальне. Мы поставили какой-то диск, и я не помню, что мы слушали, а только то, что его все время заедало, и наконец Джейкоб его выключил. Мы были укурены, я помню.
Джейкоб добывал у Хамеда отличную траву, и мы использовали уже не самодельную бутылку, а высокий стеклянный бонг, который купили на рынке Сент-Никс на новоселье.
Теперь я почти не курю, но в то время у меня уходило примерно пол-унции в неделю. Дениз Лавелл считает, что это многое объясняет. Когда я рассказал ей о картинках, которые тогда рисовал, и как я при этом чувствовал, что мои руки движутся сами по себе, она сказала, что, скорее всего, я уже тогда был психом, просто в то время этого никто не знал.
