— Так каникулы же! — упрямо возразила девочка. — Вот первого апреля снова пойду в школу и начну учиться. А пока буду целую неделю отдыхать.
— Это неправильно, — голос Бэллы Львовны стал строже, — расслабляться нельзя.
— Но нам же ничего не задали! Как я буду делать уроки, если их не задавали?
— А ты сама себе задай урок.
— Как это?
— Займись чистописанием, решай примеры по арифметике, учись писать без помарок. Да просто читай, наконец! Чтение — это тоже гимнастика для ума и для памяти. Вон посмотри, сколько интересных книжек написано для вас, для детей! Целая «Библиотека приключений», тебе папа специально покупает, а ты к ним даже не притрагиваешься.
Это правда, отец действительно то и дело приносит домой красивые новенькие книжки, синие, зеленые, красные, желтые, но тяги к чтению у Наташи нет, она гораздо больше любит ходить в кино. Была бы ее воля, она бы по пять — нет, по десять раз в день ходила в кино, пусть даже на один и тот же фильм.
В дверь заглянула мама.
— Бэллочка, моя у вас?
— Заходите, — приветливо пригласила Бэлла Львовна, — посидите с нами, мы тут с Наташей чай пьем.
— А ужинать? — Мама сердито посмотрела на Наташу. — Вот ты опять чаю напьешься и ужинать не будешь. Марш домой немедленно.
Наташа быстро сунула в рот еще одно замечательное печеньице, слезла со стула и нехотя пошла к двери. Ей ужасно не хотелось уходить из этой чудесной синей комнаты.
* * *
Цвет в ее чувствах и мыслях присутствовал уже тогда, когда маленькая Наташа еще и слова такого не знала. Ей было чуть больше двух лет, когда она, отчаянно рыдая из-за игрушки, которую отобрала мама, потому что пора было укладываться в кроватку и засыпать, вдруг закричала:
— Ты… ты… ты… вот! — и схватилась крохотными пальчиками за темно-коричневую ножку стула.
Злая несправедливость была в ее младенческом сознании окрашена в темно-коричневый цвет, но выразить это она тогда еще, конечно, не могла. Со временем Наташа узнала названия цветов и научилась очень неплохо рисовать акварельными красками, но многие удивились бы, узнав, что для нее не только чувства, но даже обыкновенные цифры имеют свой цвет. Четыре — песочно-желтый, семь — серый, а девять, например, — зеленый. Свои цвета имели и комнаты соседей, причем цвета эти никак не связаны были с настоящими, реальными цветами мебели, обоев или покрывал на кроватях.
Комната Брагиных — светло-серая. На самом деле Брагины были единственными в их квартире обладателями не только холодильника, но и современного румынского мебельного гарнитура «Магнолия». Полированное дерево, сочетание коричневого и светло-желтого в полосочку, тонкие ножки стола, стульев, журнального столика и серванта, ярко-красная обивка низких круглых кресел — все это было модно и шикарно. А если еще прибавить к этому широкую тахту вместо привычных пружинных кроватей, торшер и телевизор с большим экраном, то обстановка получается совсем уж неземная. Космическая… У Марика на полке стоит несколько светло-серых томов «Библиотеки современной фантастики», Наташа как-то попросила почитать и ничего не поняла, все про космос. Одним словом, эта красно-желто-коричневая комната долгие годы оставалась в ее сознании светло-серой.
