— Вы поете ее на улице? — изумился Серафим, — да вас же вмиг полиция схватит.
— Как видите, не схватила до сих пор. Там вода журчит так громко, что никто и не разберет, что именно я пою.
— А все же надо вам быть осторожнее! — заметил Потанин, ваши тайники — большая выручка для нас, за нашими квартирами следят, а здесь можно хранить и бумаги, и наше знамя. Надо бы нам еще написать гимн будущей Сибирской демократической республики.
— Я бы лучше назвал это Соединенными штатами Сибири! — сказал Пичугин…
— Давайте, братцы, споем Гуадемаус! — воскликнул Ядринцев, — я верю, что университет в Томске будет, и будут ходить по городу юные и прекрасные студенты, и будут петь наш гимн.
И все с воодушевлением запели:
— Виват академиа,
Вивант профессорес!..
В этот момент раздался страшный грохот, звон стекла, сразу в двух окнах были выбиты рамы, и люди в гороховых костюмах просунули в комнату руки с пистолетами:
— Не двигаться! Полиция! Вы арестованы!
Тотчас же раздался в сенях дикий рев и выстрелы.
В комнату вошел Евгений Аристархович в своем повседневном гороховом костюме, потом — Шершпинский, а за ним — человек со многими фамилиями.
— Перепугин! — сказал Шершпинский своему помощнику, — для чего ты испортил вещественное доказательство? Как ты смел?
— Прощу прощения, но была внезапность, скелет огрел меня кулаком по лбу… Внезапность.
— Мало бы что внезапность, для чего же ты расстрелял его, а затем еще и разбил вдребезги? Скелеты не кусаются, надо мужество иметь, если служишь в полиции.
— Виноват!
— Вы все встаньте лицом к стенке, — скомандовал обитателям заимки Шершпинский. — Я вам покажу, как крамолу разводить! Ботаники, грамотеи! В газеты пишете. Скелеты в сенях держите. Сгною в тюрьме. Дерьмо свинячье!
— Попрошу без оскорблений! — воскликнул Потанин, — вы за это ответите!
— Молчать!
Гороховые костюмы распороли ножами диван, выпустили пух из подушек, простукивали стены, полезли на чердак.
— Я напишу о ваших бесчинствах в газету! — пригрозил Ядринцев. И опять раздалось:
— Молчать!
Через некоторое время Перепугин сказал Шершпинскому:
— Господин полицмейстер, у них расчлененный труп в чемодане лежит!
— Тэ-экс! Оч-чень интересно! — заложил руки за спину Шершпинский, — ну-ка, ну-ка, ах, злодеи! И еще собираются в газету писать!
Скуластый Серафим Шашков рассмеялся.
— Еще и хохочет! Злодей! — воскликнул Перепугин.
— Да ведь это муляж! — пояснил Серафим, — я привез его для одного Иркутского врача, который хочет открыть фельдшерскую школу.
