Федор Ильич понял, что зря кричит, голос надрывает, умолк. Вспомнил, что в город приехал недавно хотя бы и ссыльный, но очень известный юрист. Профессор. Фамилия его Берви-Флеровский. Он поселился в Сенной части. Досужие горожане уже проведали, что человек сей — потомок некоего шотландца Бервика, что умен необычайно.
Один Федор Ильич ехать к юристу не решился. Есть ведь еще обиженные.
Заехал к графу Разумовскому. Тот сразу же распалился:
— Давно пора разоблачить эту банду, как полицмейстера, так и губернатора. Честных граждан убивают, жгут, а бандиты благоденствуют! Такого даже в Гоморре и Содоме не было видано и слыхано. Котел уже бурлит, пар выхода ищет!
— Так-то, так! — закивал Федор Ильич, но надо собрать свидетельства всех ущемленных, чтобы было с чем к сему профессору идти. Известно, граф, что вы человек, знающий обхождение, умеющий говорить…
— А что? Я этим займусь! Небось потом этим аспидам не поздоровится.
— Хорошо, я, со своей стороны, тоже сделаю все возможное. Потом встретимся.
Евгений Аристархович не слишком-то изощрялся в разнообразии. Он велел привести к нему еврея Каца, подергал его за пейсы и сказал:
— Я тебя сейчас спрашивать ни о чем не буду, сначала я прикажу тебя посадить в одну маленькую ямку. После того как ты там посидишь денек-другой, ты мне все быстренько расскажешь.
И бедного Самуила Каца отвели темными коридорами и столкнули в ту самую яму, где прежде сидел Улаф Страленберг. Теперь в яме сидели уже другие бандиты, но нравы их были те же самые, что и у их предшественников.
Самуил Кац и представить себе не мог, что такое может быть.
На третий день Евгений Аристархович, как и обещал, вызволил Каца из ямы. Когда несчастного ввели в кабинет, Евгений Аристархович ласково спросил:
— Ну, что, жидовская морда, будешь все рассказывать или хочешь еще побыть в яме?
— Все, что угодно будет вашему превосходительству, все буду-таки рассказывать, как перед Господом Богом.
— Расскажи, что делает живущий в твоем доме швед по имени Улаф Страленберг.
— Он занимается наукой, химическими опытами. Может быть, мне, старому дураку, не надо было его пускать на квартиру, не надо было ему верить, может, он там и делает фальшивые деньги, но я таки никаких денег у него не видел, клянусь мамой!
— Видно, придется тебя спихнуть в яму еще недели на две!
— Ваше превосходительство! Ради всего святого на свете! Не губите бедного Каца! Я не видел фальшивых денег, ей-богу, ваше!..
