Катя заплакала от безысходности.
— У Вас тяжелые условия? — участливо спросил врач. Крыша над головой у Вас есть?
— У нас квартира на двоих с братом.
— Вы нуждаетесь, у Вас нет заработка?
— У меня хорошая работа и хороший заработок.
— Вот видите — и родные у Вас есть. Брат у Вас не пьющий?
— Нет, что Вы, он хороший художник и реставратор.
— Знаете, деточка, перестаньте блажить. Большинство из моих пациенток и мечтать не могут о Ваших условиях, но все собираются рожать. А что папаша Вас бросил — так и Бог с ним. Вон Вы какая красавица, у Вас еще будет и любовь и счастье.
Катя медленно побрела к двери.
— И не вздумайте делать криминальный аборт. Это либо мучительный летальный исход, либо увечье, — крикнул врач ей вслед.
«Не удалось мне тебя убить одного, мой малыш, значит, будем умирать вместе», — подумала Катя.
И ребенок, будто подслушав мысли своей матери, задвигался, забил ножками, как бы говоря:
— Мама, я здесь, я жить хочу.
Вечером Сергей отправился навестить Олю, узнать, не нужна ли его помощь и заодно пригласить ее на выставку в Русский музей, где экспонируется его картина.
Застал он ее в слезах. Чувствовалось, что Ольга плакала давно и горько. Инстинктивно он бережно обнял вздрагивающие от рыданий плечи девушки и прижал ее к себе, пытаясь пожалеть и утешить. Сквозь всхлипы и рыдания Сергею удалось понять, что Оля случайно встретила своего старого дворецкого, который рассказал, что ее отец, князь Запрудский во время революционного переворота был в Петрограде. Князь пытался попасть в свой особняк и был задержан революционной охраной. Дальнейшая его судьба дворецкому была неизвестна, однако можно предполагать самое худшее. Сергей обещал, что использует все связи и приложит все усилия для того, чтобы выяснить судьбу князя. Склонившись над девушкой, он шептал ей слова утешения и надежды. Как-то так случилось, что распухшие бесформенные губы Оли оказались совсем рядом с его лицом, и он не отдавая себе отчета, не владея собой, начал жадно целовать эти губы, эти мокрые щеки, эти заплаканные глаза. Вдруг он почувствовал резкий толчок в грудь и мигом опомнился. Ольга вырвалась из его объятий и стояла, сверкая мгновенно высохшими глазами, затем последовала звонкая пощечина.
— Я Вам не девочка для развлечений, — задыхаясь от бешенства, процедила она.
Сергей был повержен, сломлен, убит. Нет, дело было не в пощечине — в конце концов, он заслужил ее. Впервые за долгое время Ольга вместо дружеского «ты» сказала ему «Вы». Неужели он потерял ее дружбу и доверие?
