Позже, лежа рядом с уснувшим Кириллом, придя в себя и немного успокоившись, она поняла, как изменилось ее отношение к этому человеку. Она вдруг поняла свое право на него и свою власть над ним.
Проснувшийся Кирилл, взглянув на часы, заторопился домой.
— Прости Катюша, мне надо непременно быть дома. Я потом объясню тебе свои обстоятельства.
Катя попыталась встать, чтобы проводить его, но Кирилл почти насильно удержал ее в постели.
— Нет, дорогая, тебе сегодня надо остаться в постели. Я там немного поранил тебя. Очень больно было?
— Я была так взволнована и испугана, что ничего не заметила.
Уходя, он поцеловал теплую розовую ладошку Кати.
— Это чтобы никто никогда не целовал тебя кроме меня. Примета такая есть, — заметил он смеясь.
Александр Леонидович поручил Кате пригласить к нему на совещание руководителей отделов. В то время, как она выполняла это поручение, в приемную вошел Шумилов. Катя радостно вскочила ему на встречу.
— Здравствуй, Кира! — воскликнула она, и вдруг язык буквально примерз у нее к небу.
Ледяной взгляд, ледяной тон, подчеркнуто официальное обращение было как пощечина.
— Екатерина Дмитриевна! Выясните, когда Александр Леонидович сможет уделить мне время по неотложному вопросу и передайте его ответ моему секретарю.
Сказав это, он удалился — холодный, бесстрастный, недосягаемый.
Катя была потрясена. Неужели он так скоро разлюбил ее. А может быть, и не любил совсем? О любви ведь не было сказано ни слова. Значит, она оказалась просто игрушкой для забавы! Слезы непроизвольно катились из глаз бедной девушки, и Катя никак не могла их сдержать.
Она не могла сосредоточиться на выполнении поручений Баранова и вызвала его крайнее неудовольствие. Тот уже хотел сделать ей выговор, но заметил красные глаза и распухший нос. Тогда Александр Леонидович отправил девушку домой, приводить себя в надлежащую форму.
Дома Катя дала волю слезам. Наплакавшись в мокрую подушку, она свернулась калачиком и незаметно уснула. Проснулась Катя оттого, что кто-то тихонько гладит ее по голове. На кровати, нагнувшись над ней, сидел Кирилл.
— Бедная девочка, наплакалась, вон вся подушка насквозь промокла.
— Ты разлюбил меня? — прошептала она.
— Я не могу разлюбить тебя, сколько бы ни старался. Я не могу наглядеться на тебя, не могу надышаться запахом твоих волос, напиться нектаром твоих губ, насладиться бархатом твоей кожи. Ты хоть и маленькая, но все же женщина. Ты не можешь не чувствовать, что я без памяти в тебя влюблен. Я хотел объяснить тебе нашу ситуацию, но не успел, и заставил тебя страдать. Прости меня. Слушай внимательно. Мы не должны афишировать наши отношения на работе по двум причинам.
