— Ты чего сопли… — начал было я, но закончить не успел, потому что в мое окошко проникла ладошка размером — не совру — с кузов БелАЗа и остановилась аккурат под самым носом. Зато сразу стали понятны и последние слова Генахи, и внезапно обуявшая его недетская тоска. Довершая картину, пропито-прокуренный, но не утративший мощи голос откуда-то сверху потребовал:
— Перо!
— Како перо? — мне вдруг сразу стало туго соображаться. А взгляд как-то напрочь прилип к этой огромной ладошке. — Я ж не орнитолог!
Ладошка молча свернулась в не менее впечатляющий кулак и скупо ткнулась мне в нос. Стало больно и обидно. До слез.
Потом кулак исчез. Но облегчения это не принесло. Потому что сразу вслед за этим дверца распахнулась и мою тушку извлекли на свет божий, сграбастав за отвороты рубахи.
Я оказался нос к носу с мужиком впечатляющих размеров. Или мне так показалось сквозь навернувшиеся слезы? В любом случае — мужик был и повыше меня, и пошире в плечах. Но, что самое обидное — даже волосяной покров на груди имел погуще. Это я увидел отчетливо, потому что его джинсовая рубаха была застегнута только на одну пуговицу — в районе пупка.
— Перо гони, сука! — снова потребовал мужик. — Которое ты у Ржавого забрал!
— Ничего я не забирал, — попытался отпереться я. Кто такой Ржавый, понятно было без объяснений. В моей мифологии он значился под именем Шепелявый. А вот откуда мужик с ладошками от БелАЗа и волосатой грудью от Кардена знает, что я реквизировал у Ржавого нож? Среди любопытствующих, собравшихся поглазеть на драку, его не было. Я бы запомнил.
— Дурашка, — почти ласково усмехнулся он. — Да мы же за тобой ехали. И Ржавого в сквере подобрали. Так что расслабься — он сам сказал, что ты у него перо подрезал. Гони тычину, бля! — и его громадная мозолистая ладонь придвинулась к моей физиономии.
Я открыл было рот, чтобы уточнить кое-какие детали, но в этот раз он даже слушать не стал, исчерпав лимит слов — просто отвесил мне оплеуху. Со всего размаха. Даже непонятно стало, что его больше интересует — нож или подраться.
А потом мужик вдруг как-то сник. Отпустил мой ворот и собачьей какашкой свернулся на асфальте. Я пару секунд удивленно пялился на него, потом поднял взгляд. И увидел Генаху, который стоял около своей машины, сжимая в руке монтировку и шокируя окружающую среду до неприличия открытой улыбкой.
— Спасибо, — прохрипел я.
— Угомонись, — отмахнулся он. — Пьянка только началась.
И ткнул монтировкой в направлении автовокзала. Я обернулся и попытался проглотить кадык, — слава богу, безуспешно, — потому что оттуда, азартно прижав к черепу уши, к нам неслись четыре ахалтекинца в тренировочных штанах и человеческом облике.
