— Мы у тебя дома?
— Там, да, — я кивнул. — О работе можешь не беспокоиться. Я договорился с вашим Борей. Душа оказался человек, хоть и очкарик. У тебя-то головка не бо-бо?
— Нет, — она с издевкой посмотрела на меня. — Это же вы вчера с Камаевым почти все выпили. Мы с девчонками — только шампанское и водки чуть-чуть.
— Вдвоем?! — я попытался прикинуть, сколько же у нас вышло на брата. Получалось — почти по полторы бутылки в водочном эквиваленте. — А мы солидные умывальники!
— Очень солидные. Я за тебя даже испугалась.
— А чегой-то только за меня?
— Ну, за Камаева глупо бояться — с его-то опытом. А ты таксист, все время за рулем и, наверное, пьешь мало. — В этом месте по моей душе разлился бальзам. Приятно, когда о тебе хорошо думают, даже если ты этого не заслужил. Но тут она решила поддеть меня, передразнив: — У тебя головка не бо-бо?
— Леночка! — строго заметил я. — После того, что было между нами ночью, твой вопрос про больную головку звучит несколько двусмысленно. Так что давай оставим эту скользкую темы и присосемся к кофе. А то он остынет и будет уже совсем не то, что нужно только что проснувшемуся человеку.
Минут пять мы просидели рядышком, мелкими глотками прихлебывая кофе. Семейная, мать ее, идиллия. Не люблю такого, ибо затягивает, но сейчас она подействовала на меня благотворно-умиротворяюще.
Когда кофе закончился, я забрал у Лены пустую чашку и спросил:
— Душ?
— Душ! — с энтузиазмом согласилась она и, свесив ноги с постели, потребовала: — Отвернись.
Я слегка удивился. Ночью таких тяжелых приступов стыдливости за ней не наблюдалось. Но спорить не стал. Поднялся, нашел в шифоньере халат и, положив рядом с ней на кровать, удалился в кухню.
В ванной она пробыла недолго. Вышла оттуда бодрая и довольная жизнью. По всему видать — впечатления буквально распирали ее. Я порадовался за человека и решил было испортить настроение, сообщив, за каким лешим притащил к себе. Но потом подумал — и раздумал. Пусть еще немного порадуется жизни. Ну, не изверг же я, в самом деле. К тому же после такого известия у нее вряд ли возникнет желание заниматься сексом. На который я в данный момент, не скрою, рассчитывал.
Леночка слегка поклевала омлет, я легко доклевал остальное — потому что и клювом, и аппетитом значительно превосходил медсестру, — после чего мы уговорили еще по чашечке кофе. Отставив опустевшую тару в сторону, гостья поинтересовалась:
— Что будем делать дальше?
Вопрос был задан, видимо, в глобальном смысле, а в глобальном он меня не интересовал. По устоявшейся традиции я никогда им не задавался, потому что все делалось как-то само по себе. В смысле же локальном, повторюсь, еще не пришло время портить Леночке настроение. Поэтому я подошел ближе и, грозно нависнув над ней, сказал:
