Приехавшая «скорая» полностью подтвердила мой диагноз, зафиксировав у Литовца серьезное сотрясение мозга.
Расстроенный полушубок долго показывал кулак отъехавшей «скорой», потом заметил околачивающегося неподалеку меня и еще раз обругал похабными словами.
Машину в гараж я отгонял в одиночку. Услышав, что выручки нет вообще, завгар Макарец испытал короткое замыкание в башке и даже разнос мне устраивать не стал.
— И Литовца тоже сегодня не будет, — добил я его.
— А с ним что? — тускло спросил Макарец.
— Ушиб головы. Слушай, Василич, давай, я за него ночную смену откатаю?
— И опять никакой выручки не привезешь? Ты что, издеваешься, Мешковский?
— Да ты что, Василич?! Как ты мог такое подумать? Я от чистого сердца.
— Нет. И вообще, две смены подряд — это опасно. Лучше простой, чем разбитая машина.
Таким, говорю, образом, два килограмма пельменей меня ни разу не пугали. Общение с типами вроде полушубка и Макареца — самое то для людей, страдающих отсутствием аппетита.
В фойе, как ни странно, новой охраны не было. Это могло означать что угодно. От того, что Ломанов уже покинул заведение, до того, что менты попросту запретили посторонним людям тусоваться в сейсмически опасном месте. И тот, и другой варианты были шиты белыми нитками, но существовало еще огромное множество промежуточных.
Я не стал зацикливаться на вычислении наиболее логически обоснованного. Я просто решил, что несколько позже в любом случае наведаюсь в палату знатного ресторатора, где и выясню причину А пока пусть все идет, как идет. И я негромко постучал в рифленое стекло двери.
Долго ждать не пришлось. Левая створка распахнулась, и передо мной предстала медсестра Лена. Несколько часов, прошедшие с момента взрыва, пошли ей на пользу — с лица сошло отрешенное выражение, и вдруг оказалось, что Лена очень даже ничего.
— Я пришел, — скромно сообщил я.
— Я вижу, — скромно согласилась она. — А у нас как раз процедуры закончились. Проходите.
Значит, не выгонят, — резюмировал я и, шагнув вперед, остановился на пороге напротив нее. В узком проходе это выглядело очень эротично — грудь к груди, причем, сознаюсь, два ее холма выглядели куда привлекательнее моей относительной равнины. Повыше халата все стало нежно-розовым от смущения. Мне это понравилось, но я не для этого останавливался. Я просто хотел уточнить одну деталь, которая вдруг показалась мне существенной:
— Леночка, а доктора уже ушли баиньки?
— Ушли, — кивнула она. — Вы проходите.
