Стадо буйнопомешанных, курсировавшее по коридору на повышенных скоростях, благоразумно нас огибало. В отличие от остальных, мы выглядели почти целыми и почти невредимыми, и в случае чего могли дать сдачи. А обладателям костылей проблемы сейчас были не нужны. Они занимались другим — увлеченно искали пятый угол. И, судя по настойчивости, с минуты на минуту должны были отыскать.
Медсестра, снова державшая в объятиях металлическое блюдо с инструментами, закончила отчитывать нашкодившего пациента — который, воспользовавшись свободой, упорхнул, держась за стенку обеими руками, — и развернулась, чтобы продолжить затянувшееся путешествие. И тут подоспели мы.
— Почему вы одна, сестра? — спросил я. — Здесь столько буйных. Где ваши собратья и сосестры?
Она несколько секунд соображала, что я имел в виду, потом кивнула в сторону окна в фойе:
— Там.
— На улице, что ли? — уточнил я.
— Да.
Мне стало интересно. И, наплевав на все — тем более что, по большому счету после несвоевременной, но бесспорной кончины Ленивого (и избавления от пистолетов), меня уже ничто не держало в каких-то рамках, — я снова вернулся в фойе и выглянул в окно.
И сразу понял причину первого взрыва, прогремевшего еще при жизни Ленивого.
Внизу, у входа, стояла машина. Вернее, неторопливо догорающий остов оной. Рядом с которым на относительно белом снегу лежали четыре относительно черных трупа. Вокруг перетаптывались человек двадцать в белом, желто-коричневом и сером. Медики, пожарные и менты. Но, судя по отсутствию суетливости, они уже не стремились оказать кому-нибудь первую помощь, погасить или что-нибудь предотвратить. Потому что некому.
Я был уверен, что знаю, чьи трупы лежали у взорванной машины. Картежники. Вернулись с охоты на нас и тут же пали жертвой неизвестного охотника. Кого-то, имевшего в рукаве козырь куда более сильный, чем во всей их колоде.
Я оглянулся на Яна, чтобы узнать, что тот думает по этому поводу, но линялый, как застиранные армейские трусы, взгляд Литовца ничего не выражал. И я понял две вещи. Во-первых, о происшествии под стенами лечебницы напарник успел узнать, еще когда я валялся в отключке, а во-вторых, дверью его пришибло гораздо сильнее, чем он хотел показать.
Сообразив, что на тему взорванной машины удивляюсь один, я напустил на себя деловой вид и пошел в палату Ленивого. Хотелось все-таки посмотреть, чего избежал — практически чудом, если учесть, что в момент взрыва все еще пребывал в комнате.
