— Привет, касатик, — поздоровался я. Подошел к нему и охлопал на предмет наличия огнестрельного. Такового, на удивление, не оказалось. — Как тебе секс ночью? Зверь-баба, правда? Она сперва меня домогалась, но вы ей больше понравились.
— Гондон! — обозвался он. — Я даже думать боюсь, что она на меня намотала!..
— А вот это напрасно, — мягко улыбнулся я. — Думать никогда не надо бояться. Мы к Ленивому намылились. Ты с нами? Вчера, помнится, грозился разговор ему состроить. Паяльник прихватил? Нет? Ну, хрен с ним. Пойдем без паяльника. Если что — пальцем обойдешься. В какой палате он лежит? Ты ведь знаешь, не отмазывайся. Вы к нему ночью ездили.
— Я знаю палату, — буркнул коротышка. — Я ее номера не знаю.
— А веди без номера, — великодушно разрешил я.
— Так там медсестра на вахте! Она не пропустит.
— Ты это бомжихе давешней своей расскажи! Ночью пропускала, а днем не пропустит?
Коротышка перевел взгляд с меня на Яна и вдруг сделался тоскливым. Понял, стало быть, что отвертеться не удастся. Что я, что Литовец выглядели столь сурово и справедливо, что хоть сейчас к Мавзолею Ленина в почетный караул. Ни одна контрреволюционная муха не проползет, не то, что коротышка. И куда вдруг подевалась его ночная бравада? Он уже не визжал требовательно, не вспоминал о восьми мокряках, что висели на нем. Для него сейчас очень важно было самому не стать мокряком. А потому, когда Литовец взял его за плечо и подтолкнул к двери, безропотно подчинился.
— Мы к Ленивому, доктор, — сказал я медсестре, что скучала на вахте у входа. — То есть, натурально, к Бивневу.
— Проходите, мальчики, — она мило улыбнулась, потому что знала, что гостей к такому человеку, как Ленивый, задерживать нельзя. Даже если те без халатов и бахил. И даже — без цветов, бухла и девочек.
Мы прошли. Литовец, правда, опять слегка смазал картинку, пихнув коротышку в спину, чтобы тот, значится, быстрее шевелил ногами. Подействовало. Коротышка послушно заторопился вперед, ежесекундно оглядываясь, как маленькая лупатая собачка (ненавижу таких) — не потерялся ли хозяин? А то одной ссыкотно, тяф! Но плевать на коротышку — главное, что этот жест Литовца не вызвал подозрений у медсестры на вахте. Я подмигнул ей, поймал ответную желтозубую улыбку и поспешил за своими спутниками.
В нос сразу шибануло больницей. Забавно, но, кажется, больница и в дикой Африке будет пахнуть больницей. Видимо, лекарствами, запахом которых она пропитывается, пользуются во всех уголках земного шара. Клизмы, касторка и прочие горчичники. Мне, во всяком случае, другого объяснения в голову не приходило. Такая вот зарисовка с натуры.
