— Молчит, тухлая каракатица, — ответил за профессора Карн.
Ничего нового он мне не сообщил — договориться с одари очень сложно, но у меня был ключик к стойкости нелюдей, который удалось нащупать совершенно случайно.
— Ты его резал и жег?
— Ну да, и еще слегка попинал, — недоумевая, ответил Карн. — Но все без толку.
— Ну ладно, с морячком все ясно, но ты, светило, блин, науки! — недовольно повернулся я к Ургену.
— Не понял, почему это со мной все ясно? — тут же взбрыкнул Карн.
— Помолчи, — отмахнулся я, продолжая смотреть на профессора. — Ты про воду забыл?
— Точно! — хлопнул Урген себя ладонью по лбу. — Пошли, попробуем!
Уже немолодой ученый почти бегом направился к выходу, чтобы применить на другом живом существе изощренную пытку.
Господи, что же мы с собой делаем-то — стоит вспыхнуть вражде, и даже такие вполне приличные люди, как Урген, превращаются в зверье.
Но тут ничего не поделаешь — наш пленник хранит тайну, от которой зависит жизнь очень многих людей.
Под временную тюрьму местный начальник фискалов использовал полуподвал одного из соседних домов. Из окон в наполовину выдолбленном в камне помещении была только небольшая отдушина, которую в данный момент завалили тяжелым камнем.
Такие же глыбы, раньше подпиравшие массивную дверь, теперь валялись вокруг. На одном из камней сидел Барсук и слегка осоловевшим от эликсиров взглядом осматривал окрестности.
Видок у него был еще тот. Нижнюю часть лица закрывала плотная повязка, а на чуть вспухшей коже левого виска «красовалась» свежая татуировка.
Сложная вязь символов сплеталась в тугой клубок, выпустив пару нитей на лоб и к уху.
— Со святошами проблем не будет? — тихо спросил я Ургена.
— Понятия не имею, — пожал он плечами и тут же добавил: — Но Барсука я предупредил, а он согласился. А что ему терять? И так придется прятать лицо, пока им не займутся серьезные целители.
От дальнейших пояснений я отмахнулся, потому что мы уже приблизились к вскочившему «ящеру». Даже без шлема он представлял собой жуткое зрелище, и это при том, что рану закрывала повязка.
— Ты как? — спросил я. И тут же поспешил добавить: — Не говори, просто покажи.
Барсук изобразил на пальцах нечто невразумительное, судя по всему, как и его состояние.
— Ладно, жив — и слава всем святым. Денег у нас хватает, так что вылечим, будешь еще краше, чем был.
Губы «ящера» закрывала повязка, но в его глазах я уловил отражение грустной улыбки.
— Ты это брось, Валат, — для убедительности назвал я Барсука настоящим именем. — Целители могут очень много, а за большие деньги они сотворят чудо. Вот только что делать с татуировкой?
