Баронесса вывела меня в центр зала и подала знак музыкантам, которые по сатарской традиции находились рядом с гостями, а не на высоком балконе, как принято в империи. Музыканты поняли все правильно, и со своего стула встал скрипач — по крайней мере, его инструмент был для меня неотличим от скрипки.
Повинуясь первым тягучим звукам, мы с баронессой начали медленно обходить друг друга, словно выискивая место для атаки. Скрипка перешла с растерянной тоски на плач, а затем внезапно умолкла, но лишь на мгновение, чтобы тут же взвизгнуть и разразиться агрессивной мелодией, в которой остались лишь нотки тоски. Мы также на секунду замерли и буквально вцепились друг в друга — я сжал талию партнерши, а она, высоко подняв локти, ухватила меня за плечи. Через пару па я осторожно обхватил пальцами правую ладонь баронессы, и мы в рваном ритме направились по сложной траектории через весь зал. Нашей целью была не какая-то точка на паркетном полу, а определенное состояние души — когда эмоции мешают не только дышать, но и думать, когда во вселенной нет ничего, кроме партнерши и ее очередного движения. Со стороны казалось, что баронесса пытается вырваться из моих объятий, но не в состоянии это сделать. Отпустив ее на расстояние вытянутой руки, я рывком возвращал гибкое тело в свои объятья, увлекая в очередной свинг, с переходом на высшую точку позиции дыхания и эмоции.
Легкость движений в трабо стала доступна мне только после долгих тренировок, но именно эти занятия и огонь танца позволили мне найти душевное равновесие.
Постепенно середина зала наполнилась танцующими парами, а скрипач, казалось, сейчас сойдет с ума следом за своей скрипкой, безумие которой поддерживал звон двух гитар и тихий писк флейты.
Комната наполнилась движением и страстью. Подобную атмосферу я чувствовал только однажды — в бою перед входом в малый тронный зал, где столкнулись «медведи» с легионерами. Но здесь не было ненависти — только страсть. Лучше нас с баронессой танцевали лишь один из Лариных капитанов со своей женой. Довольно неплохо держались пары, в которых одним из партнеров были кронайцы. От жителей центра империи мужчины-кронайцы отличались яркими кафтанами-безрукавками и бакенбардами, а женщины — цыганско-испанской вариацией местной моды.
Через какой-то невнятный отрезок времени музыка буквально «умерла», иначе не назовешь. Кора, тяжело дыша, уткнулась лбом в мою грудь.
— Что-то ты сегодня разошелся, Ван.
