Eating bread and honey
[41].
Подобного рода образцов иронического фольклора не найти ни в одной стране мира. Именно то, что стихи эти родились в недрах народной жизни, придает им воистину символический смысл. Вот оно, воплощение счастья супружеской пары, безраздельно властвующей в стране: во-первых, деньги и, во-вторых, возможность чревоугодничать. В других странах монархию олицетворяют меч и стрелы, выпущенные во врага, псовые охоты или пышные кортежи, торжественные оглашения смертных приговоров или помилований, а также великолепные наряды и бриллианты королевы, восседающей на троне. Ирония, звучащая в приведенных строчках, свидетельствует о несомненном достоинстве англосаксов — представители их твердо уверены в том, что короли всего-навсего простые смертные. Более того, народу, славному своим умением торговать, присуще убеждение, что могущество богатства выражается не в расточительной роскоши, а в умении считать и экономить деньги.
Во все времена вопрос о денежном содержании королевских домов играл в Англии гораздо большую роль, чем в истории других монархий. В королевствах и империях Европы лишь сравнительно недавно появилось то, что называют цивильным листом[42]. Огромные династические состояния составлялись благодаря внешним завоеваниям и бесконтрольному грабежу подданных внутри страны; поэтому, когда, например, в 1920 году Гогенцоллерны, вынужденные отречься от престола, захотели обратить в золото свои бесчисленные замки, происхождение их собственности несколько раз признавалось сомнительным.
Напротив, палата общин регулярно шумно обсуждает размер установленных королям отчислений, не забывая упрекать их за суммы, в которые они обходятся стране. Речи эти звучат столь же оскорбительно, как слова богача, упрекающего любовницу в дорогостоящих прихотях и не задумывающегося о том, что он содержит ее лишь потому, что не может без нее обойтись. Философы высказывались еще более радикально. Бентам заявлял, что король лично ничего не должен делать; но если он ничего не делает, почему мы его оплачиваем? При Георге III миллион фунтов, тратившийся на короля и его сыновей, составлял полтора процента от бюджета государства; сегодня полмиллиона фунтов, которые получает король, едва достигают двух сотых процента от бюджета. Республиканские настроения характерны для новейшего периода мировой истории, и на протяжении всего этого времени монарха попрекали за непомерные расходы на его содержание. Даже сегодня в радикальных газетах Лондона можно прочесть, что король обходится казне слишком дорого, поскольку он получает четыреста десять тысяч фунтов в год, тогда как президент Соединенных Штатов довольствуется всего лишь пятнадцатью тысячами. (Но при этом стоимость избирательной процедуры можно оценить примерно в миллион фунтов!)
