— А в чем?
— Барон, — сказал я с досадой, — это высокая политика. Не все сразу. Ставки больно высоки! Не за корову торгуемся.
Альбрехт сказал ему с бодростью в голосе:
— Барон, вернемся к нашим баранам. А его величество такой хитрый змей, что и того Змея перехитрит, что Еву обрюхатил. Думаю, если бы его величество оказался там и в то время, он обрюхатил бы и Еву, и Змея.
Я нахмурился.
— Но-но, граф! Не приписывайте мне штучки, которыми прославился Зевс. Животные меня не интересуют, как и рыбы или птицы, а вот Лилит, если честно, интриговала… еще как интриговала. Ладно-ладно, заулыбались! Допивайте и марш работать. А я тут пока мыслить буду. Победы куются, чтоб вы знали, вовсе не на поле битвы!..
Стальграф и рейнграф дисциплинированно вскочили первыми, Норберт сказал суховато:
— Наращивайте преимущество, Ваше Величество… которого у нас нет, но которое якобы есть.
— Оно в самом деле есть, — уточнил Альбрехт и добавил: — Не в силе, конечно.
День прошел в хлопотах, которые явно не нравились Вирланду и его людям: хоть и очень издали, но видно белоснежные паруса каравелл, корабли то и дело подходят к берегу, а это значит: пополнение для удара по Геннегау постоянно прибывает.
На следующее утро примчался гонец и сообщил, что Вирланд просит позволения присутствовать на переговорах двум своим соратникам.
Норберт насторожился, зато Альбрехт довольно заулыбался.
— Это уже что-то серьезное.
— Почему так уверены, граф? — спросил я.
— Если готовится в чем-то уступить, — предположил Альбрехт, — ему нужны свидетели, что не просто так, а был вынужден.
— Похоже, — сказал Норберт и повернулся ко мне, — но тогда, Ваше Величество, вы просто обязаны взять двоих и со своей стороны.
— Понятно, — сказал я, — придумали, любопытные…
Норберт возразил сурово:
— В первую очередь забота о вашей и потому нашей безопасности. Во вторую — соблюдение равновесия и достоинства. Он берет двух и вы двух. Иначе это умаление вашего достоинства.
Я кивнул гонцу.
— Скажи Вирланду, вернее, его гонцу, идем навстречу его просьбе. И со своей стороны берем двух лордов, дабы его спутникам было не так скучно слушать наши переговоры.
Гонец поклонился и выскользнул из шатра. Нортон с неодобрением покачал головой, но вышел следом за мной и знаком велел подвести им с Альбрехтом коней.
Альбрехт все же исчез, а через пару минут вернулся в самом нарядном жилете, яркий и празднично одетый щеголь, но это на другом бы выглядело как-то да, а на нем как так и надо. Поверх изящной вязаной рубашки блестящая кираса, он терпеть не может поцарапанных и со следами ударов, хотя другой бы гордился, но Альберт либо меняет, либо велит тщательно заскоблить и заполировать.
