Он сказал с неодобрением:
— Я думал, Орден Марешаля в руках герцога Готфрида…
— Герцог Готфрид, — напомнил я, — всего лишь верховный магистр. Решения принимает обычно совет магистров, а мы… гм… недостаточно вчитались в устав Ордена.
— А что там не так?
Я ответил, морщась:
— Там все так, это мы не так. Устав прекрасен!..Даже слишком. Но мы живем не на самой прекрасной земле. И если будем стараться ходить только по чистому, вообще нельзя за порог.
— Значит, — спросил он, — повлиять на их решение никак? Чтобы передали Тоннель снова в ваши руки?
— Не получится, — ответил я. — Это же ломать устав!.. Нет, они чувствуют себя правыми.
Он пробормотал:
— Вообще-то они и есть правы, но что делать…
— Не знаю, — сказал я. — Не знаю, что и как делать, к тому же проклятое время работает против нас. Пошлите за Альбрехтом, надо будет посмотреть диспозицию.
Полог отлетел в сторону, Альбрехт вошел во всем блеске могущественного графа: доспехи из Вестготии, синеватая сталь лучшей выделки, все сочленения подогнаны с минимальными зазорами, на кирасе насечка изумительно филигранного рисунка морды оскаленного льва, широкий кожаный пояс укрыт серебряными бляхами, ноги упрятаны в сталь, а за обладание такими сапогами короли могут начать войну.
— Впечатляет, — сказал я с чувством. — И другие такие же?
Он горделиво наклонил голову.
— Ваше Величество… Я не мог не оправдать ваши ожидания.
— Вы их превзошли, — заверил я. — Информационная атака уже вносит жестокое смятение в ряды противника, уцелевшие бегут, фанатики клянутся умереть, но не сойти с места, что нас устраивает. А сейчас давайте посмотрим на карту.
Норберт выглянул, проверил, как бдит стража, дело чрезвычайно важное, никто из посторонних не должен услышать хотя бы слово.
— Ваше Величество, мы готовы.
Я кивнул на карту, что заняла всю столешницу.
— Это Сен-Мари, если кто уже забыл. Красным я отметил замки и крепости, которые в свое время передал своим наиболее отличившимся рыцарям и военачальникам.
Альбрехт проронил первым:
— Понятно. Теперь снова наши. А эти вот… коричневые?
— Коричневым те, — сказал я, — хозяева которых рьяно поддержали Кейдана. Патриотов среди них нет, успокойтесь. Это шкурники, при Кейдане катались как сыр в масле, потому и драли за него глотки. В изгнание за ним не последовали.
Норберт помалкивал, Альберт сказал снова:
— Понятно. Этих тоже. А эти, которые со знаком вопроса?
— Это просто поддержавшие мятеж Вирланда, — сказал я. — Среди них есть и достойные люди, потому… хотя вообще-то сперва будем придерживаться своих интересов, а уже потом примем во внимание все остальное.
