— Граф Гуммельсберг, — утешил я, — хитрый змей. А рыцари Ордена — люди честные, чистые и простодушные.
Он вздохнул.
— Потому их не подкупить, не уговорить, не задобрить.
— Как обстановка? — спросил я.
Мы медленно прошли между деревьями, где расположились люди Норберта, их сразу отличишь от блестящих рыцарей Альбрехта, как только он и уговорил их снять доспехи или прикрыть тряпьем простолюдинов.
Норберт поглядывал на меня с уважительным интересом, проговорил на ходу:
— Мои люди начали собирать сведения… И первое, что услышали, это панические слухи, что через Тоннель сюда уже вошла огромная армия диких северных варваров. Дескать, мы едим сырое мясо и одеваемся в шкуры. Интересно, кто такую клевету возводит? А еще мы огромные, как деревья, и свирепые, как волки! Ну ладно, это даже хорошо, почетно. В общем, эти звери разорят Сен-Мари и убьют жестокой смертью всех, кого увидят с оружием…
Я покачал головой.
— Какой невежественный народ. А еще высокая культура!
— Я тоже так подумал, — подтвердил он. — Правда, в этих одинаковых слухах уловил какие-то знакомые интонации.
— Ничего нет нового под луной, — ответил я. — Думаю, и в безлунные ночи тоже. А под солнцем так вообще одни повторы.
— Да, — согласился он. — Жизнь тоже повтор. К нашей удаче, эта странная паника уже нанесла Вирланду поражений больше, чем если бы мы обрушились всей мощью. Или, как вы говорите, со всей дури.
— Удача ни при чем, — ответил я с надлежащей самоуверенностью. — Это как бы интуитивный расчет, глубоко продуманный и потому спонтанный. Каков размер паники?
Он сказал довольно:
— Народ из армии Вирланда бежит уже не поодиночке, а целыми отрядами.
— Прекрасно, — сказал я, — а так называемое мирное население?
— Тоже бежит, — доложил он сокрушенно.
— Ничего, — сказал я, — вернется. В мирное время народ не трогают, все это понимают.
Он покачал головой.
— Но это вы здорово придумали, Ваше Величество. Это же ваших рук дело?
— Победа в информационной войне, — сказал я, — это весьма. Весьма, я бы сказал!.. Думаю, я в этом хорош.
— Еще бы, — ответил он. — Вы от воина все больше уходите к политикам. Наверное, на уровне короля это и правильно?
Воины распахнули перед нами полог шатра защитного цвета, ай да Норберт, как это он додумался, шатры всегда бывают только ярких праздничных расцветок, хорошо заметные издали…
— Даже королю, — сказал я с досадой, — непонятно, что делать с Тоннелем. Я поговорил с рыцарями Марешаля еще разок, но уже видно, Тоннель отказываются передать в мои руки. Дескать, служат миру и процветанию, потому армии не должны проходить через Тоннель ни в одну, ни в другую сторону.
