– В Новый год, – изо всех сил улыбаясь, ответил Ром.
И тут Фелисидад заревела. Слезы брызнули, она закричала и даже завыла! Обхватила Рома обеими руками, будто он был дерево; трясла, тискала, била кулачками по спине. Он гладил ее по волосам. Не косы, а черные джунгли.
– Ну что ты так… Зачем ты… Мы же не навек…
– Навек! Навек!
– Ты все время будешь со мной. Ты все время со мной.
– Вранье! Вранье!
– Почему вранье?
– Потому что там у тебя девушки! Куча девушек вокруг тебя!
– Я вижу и слышу только тебя.
Он встал и просунул руки ей под мышки. Приподнял с дивана.
– Нет! – кричала Фелисидад. Мокрое, перекошенное ее лицо сделалось некрасивым, страшным. – Не верю! Давай поженимся сейчас! Сейчас!
– Фели, я сейчас не могу. И ты не можешь.
– Почему?!
– Потому что ты маленькая.
– Я не маленькая! Я уже твоя!
– Моя, моя, – он крепко прижал ее к себе. – Подрасти еще немножко. А я окончу докторантуру. Диссертацию надо защитить. И я буду…
Он хотел сказал: «Настоящим профессором и буду работать в университете, и я останусь в Америке, я постараюсь, и мне дадут жилье, а может быть, и грин-карту», – хотел ободрить и утешить ее, а вышло все по-другому. Она поняла это как отсрочку, как нежелание быть вместе. Как отказ.
– Ты! – она вырвалась. Толкнула Рома ладонями в грудь. – Ты не хочешь! Ты!
Задохнулась от гнева.
Ром ловил ее руками, как бабочку. И пыльца осыпалась у него под пальцами. Пыльца нежного, первого чувства.
– Ты обманул меня!
– Фели, я…
Он онемел. Впился пальцами в ее плечи.
Она ударила его по рукам.
– Проваливай в свою Америку! И больше никогда не прилетай! Никогда!
В дверь гостиной уже вбегали Милагрос и Роса, у обеих руки были в тесте и муке до локтей. Милагрос на ходу обтирала руки полотенцем. Сантьяго тут же толкался. Живот нес впереди себя. Бормотал: успокойтесь, дети, успокойтесь, ну разве можно так!
«Милые бранятся, только тешатся», – фыркнула Роса и белыми мучными руками поправила праздничную, в честь проводов Рома и помолвки сестры, прическу: локоны, лес локонов, а со лба через все лицо – наглая черная прядь.
– Не хочу тебя видеть!
– Дети, вы что… – Милагрос ринулась к Фелисидад. Тоже ловила ее, пыталась обнять, а дочь ускользала. Утекала из рук черной рекой. Билась в рыданьях: танцевала танец плача. – Дети, не ссорьтесь! Перед дорогой! Бога побойтесь!
Дочь не видела и не слышала ничего. Ревность и боль застлали ей глаза и разум.
Милагрос протянула вперед руки. Ей удалось найти глазами зрачки Фелисидад.
