А то еще подумают, что ты заодно с ними… Знала бы ты, что случилось в этом году на вербное воскресенье! Тогда наши ребята из Ла Ганны и из предместья Трех Каштанов собрались на паперти, как раз когда из церкви вышли Дезаррижи.
Эмильенна высоко несла свою освященную ветвь. Вся ветвь была увешана меренгами, конфетами, сладостями. Ксавье шел рядом и тоже нес ветвь, такую же большую и богатую. И тут мы палками и камнями принялись сбивать с их ветвей украшения. Бах! Трах! — и все их меренги, сладкие рожки, конфеты полетели на землю. Ксавье, тот бросил свою ветку и удрал, а она только выпрямилась и шла, будто ничего и не случилось. Наверное, ей достался не один удар камнем или палкой, но она так и не остановилась и несла перед собой, как знамя, свою ободранную ветку. Барыньки пищали и ахали, а их мужья отгоняли нас тростями и палками. Как и все, я получил свою порцию по спине и по ногам, но зато, когда мы дали тягу, у каждого карманы были набиты сладостями…
— И это очень гадко! — возмущенно сказала Катрин.
Орельен удивленно взглянул на нее, и радость, переполнявшая его с той самой минуты, когда Катрин, смеясь и плача, съела баранку, вдруг улетучилась.
— Я пойду домой, — сказал он.
— Кто же они такие? — спросила снова Катрин. Орельен нахмурился:
— Я уже говорил тебе: их фамилия Дезарриж.
— А где они живут?
— В самом большом доме на Верху, на Городской площади.
— Они богатые?
— Еще бы! У мамаши было не знаю сколько имений и ферм, а папаша Дезарриж-самый крупный торговец лошадьми во всей округе. Вот девчонка и строит из себя принцессу.
Катрин ничего не ответила ему, и они молча дошли до Ла Ганны. «Надо ее предостеречь, — думала Катрин. — Мальчишки ненавидят ее, хотят проучить… Я предупрежу Эмильенну, и мы подружимся… Она такая красивая!»
До этого дня Катрин не отваживалась подниматься одна по улочке дальше последнего поворота, за которым кончалось предместье Ла Ганна и начиналась Лиможская улица. Куда смелее отправлялась она в противоположную сторону, по дороге, ведущей к фабрике, бродила по окрестным лугам и полям, по берегам прудов, разбросанных вдоль шоссе. Проходя мимо жалких хибарок соседей, имена и пороки, странности и причуды которых были ей хорошо известны, Катрин чувствовала себя спокойно и уверенно. Но стоило ей миновать домик дорожного смотрителя, из окна которого неизменно улыбалась Амели Англар, как ноги Катрин начинали заплетаться и каждый шаг давался с трудом. Девочке казалось, будто за ней отовсюду подозрительно или насмешливо следят незнакомые люди.
