Что до меня, я вот чего хотел; составить убийственное обвинительное заключение против психиатров, дать определение их психологии, очертить, со всей точностью описать деформации их профессиональной совести, разрушить их власть, навлечь на злодеев преследование закона.
С этой точки зрения приглашение из знаменитой клиники в Вальдензее пришлось как нельзя кстати.
b) МЕЖДУНАРОДНЫЙ САНАТОРИЙ
Доктор Штейн достиг апогея своей популярности.
Это был крупный и сильный мужчина, всегда одетый в новое. Краснобай, неутомимый говорун, он носил пышную, заботливо ухоженную бороду, подчеркивающую его внушительную квадратную плечистость. Питался он исключительно простоквашей, пареным рисом и сдобренными маслом ломтиками банана. За его елейными манерами, весьма сильно впечатлявшими женщин, скрывался грубый темперамент, который выдавали плоские ступни, широкие расплющенные ногти, неподвижный взгляд и кривая усмешка. Его пальцы с внешней стороны поросли густой шерстью.
Человек ученый и светский, блестящий ритор, он разъезжал по международным конгрессам, где на все лады крошили закабаленную науку, неизменно сопровождаемый командой образцовых санитаров-охранников, которые всюду таскались за ним по пятам и под его личным руководством завоевывали первые призы на всех соревнованиях гимнастов, стопроцентные атлеты, ходячая реклама, гордость его специализированного заведения, живое воплощение и бесплатное доказательство сверхвеликолепной действенности его методов. Труженик-демагог, Штейн строчил без устали. У него что ни год выходил новый толстенный высокопарный том, тотчас переводимый на все языки. Бесчисленные статьи под его именем так и мелькали в газетах. Это он первым пустил в оборот популярные писули насчет полового вопроса, который несколькими годами позже обрушил на мир лавину непристойностей и протестов. Уже будучи подстрекателем переворота в области одежды и поборником гигиенического нижнего белья из верблюжьей шерсти, он стал еще и провозвестником «всего тушеного», тарабарщины из языка кухарок.
Штейн любил деньги. Его жадность к наживе была баснословна. Он хладнокровно засадил под замок свою жену, богатую румынскую еврейку, уродливую и горбатую, которая принесла ему несколько миллионов приданого. Говорили, что он пополам с кайзером владеет акциями Большого Берлинского театра и является создателем ближневосточного треста публичных домов Средиземноморья, Константинополя и Александрии.
