— Может, лучше его захватить? — предложил Скворечня.
— В одиночку?
— А разве не вы нас, товарищ старший лейтенант, учили, что любой солдат спецназа ГРУ — самостоятельная боевая единица?
— Рисковать нам сейчас нельзя.
— Какой тут риск против бандита!
— Это может быть иностранный наемник.
— Тем более такого нужно захватывать. Что сможет какой-то наемник против спецназа ГРУ! Сломаем! Костя подстрахует.
— Подстрахую, — согласился рядовой Варламов.
— Добро, — дал и я согласие. — Повяжи урода…
И стал спускаться на первый этаж. Рифатов должен уже был подойти близко.
Я вышел на свежий воздух и только тогда понял, как достал меня дым костра. И удивился, почему там, в башне, не кашлял. Наверное, работала привычка спецназовца и срабатывало умение душить в себе кашель, даже когда он сам тебя душит.
Свет тактического фонаря зеленым овалом лег на снежное пространство впереди, высвечивая это пространство даже намного дальше, чем требовалось. Я специально просил Костю Варламова применить зеленый фильтр, чтобы глаза, уже привыкшие к тепловизору, не теряя настроя, видели бы все так же хорошо.
Из башни я вышел как раз вовремя. Эмир Рифатов уже покидал пределы освещенной зоны и входил в непродолжительную зону темноты. Но эта темнота была привычной ночной и, как всегда бывает, не полностью темной. И я следил за его коренастой фигурой, вразвалочку приближающейся ко мне. Что представлял собой этот человек, я знал по ориентировке на розыск и особой опасности в нем не видел. Хотя он, наверное, считал себя человеком опасным и умным. Но его заблуждения были его проблемой. Всем кавказцам свойственна чрезмерная уверенность в собственных силах и возможностях. Им не дано понять, что кто-то умеет бить их лучше, чем умеют бить они сами. И многих это свойство кавказского менталитета подводит в сложный момент. И тогда их бьют…
— Стоять там! — приказал я, когда дистанция между нами сократилась до пяти метров.
Рифатов остановился. Я живо представлял его самодовольную ухмылочку, хотя лица с пяти метров мне видно не было.
— Оружие положи перед собой.
— Я без оружия пришел.
— Нож.
— И нож оставил. И автомат, и пистолет, и гранаты. Только голову взял с собой. Теперь она мое главное оружие.
— Значит, ты уже проиграл по всем статьям!
Я двинулся в его сторону. И с двух метров увидел, как он ухмыляется.
— Распахни бушлат.
Эмир расстегнул бушлат, распахнул и придержал обеими руками полы.
Я включил свой тактический фонарь и осветил эмира с ног до головы. Причем даже не постеснялся прямо в глаза ему свет направить и заставить зажмуриться. Мои опасения были связаны с возможностью ношения им пояса шахида. Взорвать такой пояс в башне — это взорвать всех нас. Хотя у меня и были сомнения, что Рифатов способен на такое самопожертвование. На фотографии, прилагаемой к ориентировке, он был намного моложе, но узнать его все равно несложно. И я не сомневался, что эмир не прислал вместо себя другого человека, настоящего шахида, способного на самопожертвование. Да и не было у него, кажется, в джамаате, таковых. У Такыя Рифатова была другая специализация.
