Бритва раздел Сару, потом начал раздеваться сам. Манна с умилением наблюдал, как они ложатся на красивую кровать и накрываются одним одеялом. Но вот из-под одеяла высунулась голова Бритвы.
— Устраивайся, Майна, — с улыбкой сказал он. — Чувствуй себя как дома, среди друзей.
— А как же иначе, Бритва. — Язык у Майны заплетался.
Никто, видимо, не обращал внимания на то, что происходит вокруг. Все сидели и курили гашиш. Им было тепло, уютно, вольготно. Единая, дружная семья, скрепленная любовью, лишениями, бесправным положением. Вне этого круга ничто ничего не значит. Нищета, невежество — все нипочем. Никого не смущали ни теснота этого крошечного убежища, пи собственная убогая одежда, ни отсутствие домашней утвари и даже очага. Никто не думал о том, что будет есть на ужин и где его место на грязном полу, когда он захочет спать. Все, что они имели в этих картонных стенах, — чувство общности, человеческое тепло, гашиш, нищета, да, и нищета, — все делилось между ними поровну, бескорыстно.
Вечерний ветер за стенами хижины крутил пыльные вихри. С ними вместе разносился по улочкам поселка зловонный запах. Жалобное клохтанье голодной курицы, плач голодного ребенка, приглушенный шум голосов — все это слышалось словно издалека. Здесь же, в мусорной свалке, называемой Шенти-лендом, царили тишина и покой.
Нелегко было Майне осваиваться в этой компании. По крайней мере, первые недели. Чтоб научиться добывать еду и питье, не рискуя при этом жизнью и избегая тюрьмы, надо было начинать с азов. Овладеть многими тайнами ремесла — тайнами, которых он боялся и не желал разгадывать когда-то, прежде чем попал на городские задворки. Его учили лазить по карманам, снимать с рук часы и выхватывать сумки ловко и бесшумно, не вызывая переполоха на многолюдной улице. Учили отпирать окна и двери, снимать с веревок белье, пока хозяйка, мурлыча что-нибудь себе под нос, хлопочет на кухне.
Обучал Майну этим премудростям в основном сам Бритва, но помогал ему и Каменобоец, прекрасно владевший всевозможными приемами и уловками, благодаря которым поддерживалась жизнь в лачуге. Постепенно Майна привязался к этому человеку. Дружба с Каменобойцем приносила немало выгод.
Единственным человеком, к которому Майна не мог относиться с симпатией, был Подметальщик. Впрочем, тот и сам не стремился расположить его к себе.
Но теория — это одно, а настоящее дело — другое. Майна боялся. Страшно было представить себе, как это он выхватит у кого-нибудь сумку или кошелек и пустится наутек. Он начал было подумывать об уходе из шайки, но перспектива возвращения к мусорным бакам после столь длительного перерыва тоже не радовала. К тому же и Меджа куда-то исчез. Майна несколько раз приходил к супермаркету, надеясь найти там товарища, но безуспешно. Уж не решил ли тот вернуться домой в деревню и признаться родным в своих неудачах?
