— Это все Бой, — продолжал отбиваться Майна. — Мы тут ни при чем.
По Бой уже успел ретироваться к себе на кухню. Хозяин поднял с пола сверток.
— Укладывайте свои пожитки — приготовьтесь в дорогу, — распорядился он. — Отвезу вас туда, откуда вы приехали.
Пыхтя и отдуваясь, точно раненый бегемот, хозяин двинулся по направлению к дому.
Приказчик и его помощники, бросив на «провинившихся» негодующие взгляды, тоже ушли.
Майна взглянул на Меджу и покачал головой. Меджа развел руками.
— Я же предупреждал тебя, — хрипло проговорил он. — Просил не связываться с этим старым чертом.
Майна смущенно почесал затылок. Он не ожидал такого поворота событий.
— Всему приходит конец, — сказал он притворно-беззаботным тоном.
Что правда, то правда, подумал Меджа. Всему приходит конец. Кончилась тайная война с Боем, а вместе с ней и их райская жизнь. Навсегда. Опять они без работы. Скоро их отвезут обратно в трущобы. Нет у них больше хижины, нет своего очага, пет муки и сладковатого молока, пет пыльных вонючих тюфяков и нет Боя. Даже Боя. Теперь, накануне отъезда, Меджа понял, что ему будет не хватать старика. И приказчика. Не услышит он больше их грубых шуток.
Майна тоже глубоко задумался. Ему, как и Медже, и в голову не пришло просить у хозяина милости. Они не рассчитывали на его снисхождение. Хорошо еще, если он не изобьет их перед тем, как отвезти в город. Зачем напрашиваться на побои? Мало разве того, что они теперь безработные?
— Ну, что будем делать? — спросил Меджа.
Майна оживился.
— Будем укладывать вещи, — сказал он, направляясь к хижине. В дверях он остановился и осмотрелся кругом. Вот его постель, а точнее, логово. Другого названия этой груде тряпья не придумаешь. А это — постель Меджи. Она ничуть не лучше. У двери — полка с немытой, по обыкновению, посудой.
— А что, собственно, укладывать? — Майна засмеялся.
Меджа вошел следом и стал рядом с ним. Окинув взглядом комнату и не найдя ничего необычного, недоуменно спросил:
— Чего ты смеешься?
— Никак не придумаю, с чего начать сборы.
Майна нагнулся и выкопал из земли под полкой свои сбережения. Сосчитал деньги раз, потом другой и забросал ямку мусором.
— Сто пятьдесят пять шиллингов восемьдесят пять центов, — объявил он. — А у тебя?
Меджа присел к очагу, откатил камень и извлек из земли баночку из-под какао. В ней было сто семьдесят девять шиллингов пятнадцать центов. Взяв деньги, Меджа не потрудился положить камень на место.
— Так и оставишь свой филиал международного банка открытым? — спросил Майна.
