— Да, и также слышал, что он уже сделал себе имя. Вы не жалеете, что он не пошел по вашим стопам, не работает инженером?
— У него никогда не было склонности к математике, он стал бы несчастен, попытайся я принудить его пойти по моим стопам. Утрата — вот у кого в нашей семье математический склад ума, и вместе с тем ее голова набита лошадьми и музыкой. Ну и, конечно, девушки не становятся инженерами.
— Некоторые становятся, в Америке.
— В Америке люди делают все, что угодно. Нет, когда меня не станет, завод придется продать. Я позанимаюсь им несколько лет, прежде чем полностью оставить. Вдобавок, если грядет новая война, нас, стариков, тоже впрягут в дело.
— Когда я проезжал мимо военного мемориала, то вспоминал о Джеке. Вы потеряли на войне сына, будем надеяться, что вам не придется пожертвовать также и внуком.
— А, Джек… — вздохнул сэр Генри, большим носовым платком утирая остатки кофе с кончиков пушистых усов. — Когда доживаешь до такого возраста, то приобретаешь иную перспективу, иной взгляд на вещи. Джек мог и не найти себя после войны. У него имелись задатки хорошего инженера, интеллект и математические способности. Он всегда был умным мальчиком, но его отношение к жизни… — И старик оборвал разговор.
Хэл удивился. Он всегда считал, что Ричардсоны не представляют, каким человеком был их Джек. Сам он относился к Джеку с настороженностью — с тех пор как осознал, что это за птица. Нашел бы он себя, преуспел бы после войны, останься в живых? Нет, пожалуй, Джек не вписался бы ни в одно цивилизованное сообщество. Была та некрасивая история с девушкой из соседнего городишки Эскригта, а Невилл сказал ему после гибели Джека, что его младший брат очень плохо обошелся с Джейн — эмоционально и физически — и она была не единственной женщиной, жалевшей о том дне, когда повстречалась с Джеком Ричардсоном.
Еще в те времена Хэлу казалось, что сэр Генри и леди Ричардсон не сильно скорбят о младшем сыне. Война эмоционально изнурила сэра Генри, истощила его чувства. Но Каролин, тетя Каролин, как он всегда ее называл? Она утверждала, что любит Джека превыше всех и вся, однако за ее ледяным самообладанием не угадывалось безысходности тяжелой утраты. Она просто сделалась более замкнутой и сдержанной, безапелляционной в требованиях немедленного подчинения и безусловной покорности со стороны детей и внуков.
Хэл вдруг понял, что сэр Генри опять говорит что-то, и ухватил заключительные слова:
