— Красавчик, правда? — Map Келлен обошел вокруг прозрачного куба. Длина существа — от кончика поднятого хвоста до макушки — достигала четырех метров.
— Наши предки-спасители, о которых мы наслышаны, на чьих великих деяниях воспитаны, поймали ярта. Но почему не было даже слухов? Ведь это же сенсация, ее невозможно переоценить…
Ольми понимал, к чему он клонит. Ярты ни разу не откликнулись на дипломатические потуги человечества; собственно, через несколько военных десятилетий люди оставили надежду поладить с ними. Обе стороны не имели точного представления, как выглядит враг. Расставлялись ловушки, применялись военные хитрости, но добытые сведения походили на домыслы. Пленить ярта, пусть даже умирающего или мертвого, и покопаться в его мозгу…
Действительно, это был бы успех, сравнимый с победой. Но зачем секретничать? Чем так напугал предков их трофей, что они пошли на исключительные меры предосторожности?
Старый солдат ткнул пальцем в белую пластину возле блока:
— Есть и другие способы с ним познакомиться. Чертова гадина выводится на дисплей, то есть выводится аналог ее психической активности. Должно быть, эксперты сразу расшифровали бы все эти закорючки. А я вот не смог.
Ольми смотрел на пластину, где возник светящийся цилиндр. Он распустился, как геометрически безупречный цветок, и исторг из себя кружащуюся паутину. Нити гипнотически танцевали. Нижняя часть цилиндра вытянулась и превратилась в разноцветную мозаику: черный цвет граничил с серым, кроваво-алый с зеленым, багровый с черным, и так далее. Вскоре цвета застыли.
— Это диаграмма разума? — спросил Ольми.
— Это ярт, — раздраженно отозвался Map Келлен. — Судя по всему. Это сознание ярта, его память. Я за ним часами наблюдал. Потом пришлось уйти. Иначе бы, наверное, я спятил.
Ольми зачарованно созерцал рисунок. Он коснулся самого краешка чужеродного мозга — недостаточно, чтобы определить, целиком ли он тут, невредим ли, активен ли. Но эта глухая тайна сулила ни с чем не сравнимые возможности…
Ольми ощутил, как его имплант отрегулировал выброс гормонов в кровь.
— Что, мороз по коже? — усмехнулся Map Келлен. — Слишком много вопросов для первого раза?
— Верно. — Ольми приблизился к законсервированному телу, его разум и имплант-процессор уже взялись за работу. — Ты больше никому его не показывал?
Map Келлен отрицательно покачал головой.
— Я бродяжничал.
Ольми кивнул.
