В том, что при голосовании воздержавшихся не окажется, Фаррен Сайлиом не сомневался. Если большинство в mens publica выскажется отрицательно, он подаст в отставку. Если положительно, то Шестой Зал Пуха Чертополоха будет срочно отреставрирован, оборонительные сооружения Гекзамона восстановлены, а Путь открыт месяца через четыре.
Корженовскому официально предписывалось наблюдать за исполнением воли mens publica. Отказаться Инженер не мог, однако, как показалось Ольми, свои обязанности выполнял, мягко говоря, без особого усердия. До настоящего момента он всего лишь подчинялся обстоятельствам, но теперь казалось, что он вот-вот сбросит маску, которую носил четыре десятка лет, — маску ученого, посвятившего жизнь Возрожденной Земле и Земному Гекзамону, пожертвовавшего своим гением и достижениями ради блага друзей. И скоро, наверное, уже будет неважно, сам он снимет маску или позволит сорвать ее с себя.
И все же Ольми почти не сомневался, что Корженовский будет выполнять приказы Гекзамона, и Путь откроется даже раньше, чем ожидает президент.
А как поступит Мирский, оставалось лишь догадываться. Впрочем, что толку ломать голову? Разве исповедимы пути аватары?
Тем временем в мозгу Ольми ярт «страницу за страницей» раскрывал повседневную жизнь своего народа. Ручеек информации превратился в настоящий паводок, чуть ли не сель. Ольми пока ухитрялся держаться на плаву и уже планировал совещание по реорганизации Сил Обороны.
Вскоре он, по условиям договора между дублем и психикой ярта, разрешит тому воспользоваться своими глазами и ушами. Лучше понимая друг друга, они смогут сотрудничать более продуктивно.
Конечно, тут могут таиться опасности, но едва ли они страшнее тех, которые Ольми уже пережил.
Наступило время перемен. И это еще мягко сказано.
Поступь Истории приняла размах революции. Впереди новое Разлучение.
Президент умолк, и неогешельская коалиция — подавляющее большинство Нексуса — фейерверком пиктов и аплодисментами выразила полное одобрение. Товарищи президента по фракции надеритов хранили молчание.
Корженовский повернулся к Мирскому.
— Друг мой, убеждения — убеждениями, а работа — работой.
Мирский пожал плечами и кивнул, не то прощая Инженера, не то сбрасывая со счетов.
— Время все расставит по своим местам, — произнес он ровным голосом и подмигнул Ольми.
