Они поздоровались как знакомые. Причем адъютант протянул Анри для рукопожатия левую руку. Вильмонта это озадачило. В их прошлую встречу он не обратил внимание на то, что адмиральский адъютант левша. Заметив его растерянность, довольный юноша с гордостью сообщил:
— Раньше я очень переживал из-за своей непохожести, пока однажды мой дядюшка не принес мне книгу, в которой рассказывалось, что в прежние времена левшей хотя и боялись, но считали непревзойденными воинами. В Древнем Риме обычных людей-правшей называли «dexter», а тех, кто одинаково хорошо владел обеими руками, «амбидекстер». Императоры и короли нанимали их в качестве телохранителей, ибо человек, способный держать меч в любой руке, практически неуязвим.
— Выходит, вы опасный человек, — уважительно улыбнулся Вильмонт. — Можете одновременно здороваться правой рукой, а левой сжимать кинжал.
— Ну что вы! Я и мухи не обижу, — зарделся смущенный и довольный произведенным эффектом Гейден и, между прочим, пояснил, что по совету дядюшки его родители не стали в детстве переучивать его, чтобы он был как все.
— Я из револьвера выбиваю пятьдесят семь очков из семи выстрелов. И все с левой руки.
— Недурственно! А с правой.
— Не знаю, — задумавшись, поджал плечами адъютант. — Давно не пробовал. Привык уже как-то все делать левой.
Вильмонта так и подмывало поинтересоваться у этого «амбидекстера»: «А как же умение ловко управляться оружием обеими руками?» Но он промолчал, чтобы не обижать горделивого юношу.
Адъютант предложил Вильмонту пока располагаться на диване под огромным подлинником Айвазовского и сообщил, кивнув на плотно закрытые двери адмиральского кабинета:
— Второй час совещаются. Уже два раза доктора к адмиралу приглашал. Опасаюсь, как бы со стариком беды не случилось. Сильно переживает…
— А что случилось?
— Беда у нас. На выходе из базы подорвался на мине эсминец из конвоя царской яхты.
Произошло следующее: император внезапно принял решение покинуть порт на рассвете. Скорей всего таким образом царь или начальник его личной охраны генерал Черевин намеревались избежать всегда существующей угрозы со стороны террористов. Несмотря на все заверения контр-адмирала Закселя, что в Гельсингфорсе и его окрестностях император чувствует себя в полной безопасности, события этой ночи говорили об ином. Правитель самой могущественной империи в мире собирался тайком выскользнуть из порта, совсем как страшащийся любого лесного шороха, затравленный охотниками лис покидает нору. И это было объяснимо. Из-за хронического ужаса перед террористами Александр III даже не рисковал жить в собственном доме — официальной императорской резиденцией, коей с XVIII века всем царствующим Романовым служил Зимний дворец. Не чувствуя себя в безопасности в собственной столице, государь затворником жил в Гатчине фактически на осадном положении, окруженный тысячами полицейских и солдат отборных гвардейских полков. Не только сами революционеры, но и многие сановники рассказывали анекдоты о «гатчинском пленнике революции». Однако для сверхосторожности у государя имелись все основания. Поставившие убийство первых лиц империи практически на промышленную основу, организаторы революционного террора старались идти в ногу со временем.
