Она старалась рассуждать ясно и не давала разыграться своим чувствам. Она все еще была членом семьи Иуды, признавал он это или нет. Решение о том, жить ей или умереть, должен принимать он, а не отец. Ее единственной защитой была истина, но она не хотела открывать ее так, чтобы навлечь позор на Иуду. Если бы она хотела опозорить его, то давно бы кричала о нем у городских ворот.
Она хранила свою тайну, отказываясь поверить ее даже Аксе, которая каждый день донимала ее вопросами: «Где ты была в тот день? Почему не разбудила меня? Я искала тебя в поле. Скажи, куда ты ходила и зачем?»
В конце концов она вызвала ее на разговор с глазу на глаз.
— Что ты сделала, Фамарь? От кого ты забеременела? Клянусь богами, мы обе погибли!
— Я сделала то, что должна была сделать, Акса. По закону народа Иуды и моего народа я имею право родить ребенка от Шелы либо от самого Иуды. Я должна была рискнуть всем, чтобы добиться от свекра справедливости. Я прибегла к обману и опозорила себя, чтобы родить этого ребенка, если только я не умру в бесчестии. — Она обняла свою кормилицу и крепко держала ее. — Ты должна верить мне.
— Тебе надо заявить об этом во всеуслышанье…
— Нет. Ничего нельзя говорить. Еще нельзя.
— Что будет, когда обо всем узнает твой отец? Он помилует тебя, если сочтет, что ты совершила прелюбодеяние?
— Это дело Иуды решать, что со мной делать.
— Тогда ты умрешь, и вместе с тобой твой ребенок. Иуда считает, что ты приносишь несчастье и виновна в смерти его сыновей. Этот случай даст ему повод избавиться от тебя!
— Не говори больше об этом.
— Твой отец убьет тебя, когда все узнает! — Акса закрыла руками лицо. — Ты должна была ждать.
— Я состарилась бы и умерла раньше, чем Иуда позвал бы меня.
— А так ты погубишь себя и своего ребенка. Ты предала Иуду и навлекла позор на его дом. Скажи мне, что произошло?
— Я ничего не скажу тебе.
Осторожность и надежда на более светлое будущее заставляли ее хранить молчание.
Это была ее с Иудой тайна, хотя тот еще не знал о ней. Фамарь будет хранить ее, ибо она драгоценна для нее. Посох Иуды лежал под ее постелью, а печать на перевязи до сих пор висела у нее на шее, спрятанная под вдовьей одеждой. Она не покажет их Аксе. Она не будет болтать об этом и никому не даст повода смеяться над Иудой. Она хотела исполнить свой долг перед его домом. Она хотела быть принятой его народом. Будет ли Иуда благодарен ей, если она выставит его на посмешище?
Фамарь думала об Иуде, о его гордости, его боли, его потерях. Она не хотела бы добавить к его скорби еще и унижение. Иуда бросил ее, но она не опозорит отца своего ребенка ни перед мужчиной, ни перед женщиной.
