— Всё? И тебя бесит, что у нас в запасе столько дерьма? Это же прекрасно! Все его и надо выплеснуть на русских. Только сразу. Посадить их в него! По уши!
— Смотри, — сказал Каррингтон, несколько поостыв. — Твое, в конце концов, дело.
— Я смотрю.
— Не переусердствуй.
— У меня, Бен, отсутствует синдром осторожности.
— Ты считаешь, он есть у меня?
— А ты и не догадываешься? Тогда скажи, почему тебя отзывают раньше срока?
— Не привык оперировать догадками. Сплетни — это привилегия вашингтонских коридоров. Если что-то знаешь — скажи.
— Знаю, парень. В Центре тобой недовольны. Во всяком случае, не очень довольны.
— Я выполнял все указания точно.
— Знаю. Только сегодня этого мало. Сейчас нужно проявлять больше самостоятельности. Надо почаще создавать такие ситуации, которые показывали бы политикам, что примирение с красными невозможно. Необходимо держать либералов в напряжении.
— Ты же знаешь, это не так просто. Сверху на нас постоянно давят.
— Знаю. Потому и нужна здесь упругость. Тебя давят, а ты должен возвращаться в прежнее положение, едва отпустят. Энергично возвращаться.
— Не слишком ли часто мы стали возвращаться в прежнее положение, после того как на нас надавили обстоятельства? Эти возвраты уже стали притчей во языцех. И люди видят в таких колебаниях не упругость, а косность. Неумение оценивать обстановку. Вот. — Каррингтон встал, прошел в угол к журнальному столику, заваленному прессой. Выбрал какой-то журнал. — Вот «Харперс мэгэзин». Ты потерпи, Фред, если я приведу слишком длинную цитату.
— Давай, старина. Для тебя чего не потерпишь.
— Спасибо. Так вот, Люис Лэпмэн, заметь, не красный, а наш, только с более, чем у других, здравым взглядом, пишет о нашем с тобой шефе: «Я не сомневаюсь в патриотизме и усердии Кейси, но, как и другие богатые бизнесмены с высших этажей администрации — не только президент, но и господа Уайнбергер, Шульц, Риган, Бейкер, Бьюкенен и Миз, — он путает власть денег с силой человеческого характера и духа. Это общая ошибка для американской плутократии. Не зная иностранных языков, истории, литературы, не зная ничего о других обществах, кроме собственного, они полагаются на профессиональные советы услужливых софистов, как, например, Генри Киссинджера. Было бы несправедливо особо кивать на Киссинджера, который не более и не менее честен, чем большинство его коллег по политическим институтам, но он обладает исключительным даром сочинять «неофициальные мнения» так, чтобы заслужить одобрение своей клиентуры. В 1974 году в руководстве, озаглавленном «Американская внешняя политика», он сформулировал правило всемогущества: «Научная революция при всех ее практических целях сняла технические ограничения с применения силы во внешней политике».
