По серому лицу Аси поползли слезы. Она попыталась что-то сказать — и не смогла.
Рыжеволосая врачиха обернулась к Юрию:
— Слушайте, вы! Перестаньте! Вы же мужчина! Как не стыдно! Вызовете вы, наконец, скорую помощь?!
Юрий поднялся и торопливо, отворачивая лицо, вышел.
Все смешалось: куда-то звонили, кого-то ждали. Ася видела перепутанное лицо свекрови и несчастные глаза мужа. Только молоденькая врачиха была невозмутима. Вскипятив шприц, она сделала Асе укол, ввела камфору.
Приехал врач скорой помощи — высокая, худая женщина с громким, пронзительным голосом. Асе дали кислород. Кровохарканье остановилось.
Врач с недовольной миной долго выслушивала Асю.
— В каком диспансере больная состоит на учете? — спросила она.
Юрий растерянно пожал плечами.
— О, боже! — вздохнула Агния Борисовна.
Своим громким, пронзительным голосом врач сказала:
— Немедленно продезинфицировать квартиру. Все члены семьи больной обязаны провериться в диспансере. Был контакт.
«Инфекция, провериться… Контакт… Что же это такое? — подумала Ася. — Ах, да, я бациллоноситель. Теперь он все знает. Ничего не надо скрывать, не надо объяснять…»
— Юра, Юрочка…
Он услышал и наклонился над ней.
— Асенька, моя миленькая, — он громко глотнул воздух.
Врач выглянула в переднюю и скомандовала:
— Принесите носилки.
Ее увезли в больницу.
…Кровохарканье остановили на шестой день, сделав переливание крови.
Сделала его врач Анна Георгиевна, женщина лет сорока.
Из разговоров больных, да и по собственным первым ощущениям, Ася почувствовала, как много значит в этих стенах врач. От него зависит избавление от физических страданий: от кашля, кажется, рвущего на куски все у тебя внутри, от липкого, изнурительного пота, от которого тело становится вялым и непослушным. Анна Георгиевна не походила на врача из диспансера, равнодушно сообщившего о «двух каверночках», и на врача с пронзительным голосом из «скорой помощи».
Появляясь в палате, она как бы вносила с собой в эти унылые стены кусочек той, настоящей жизни. Всем своим видом: ярко-голубыми, широко поставленными глазами, свежей кожей, улыбкой, — она словно утверждала, что есть на свете здоровые и веселые люди. По тому, как прояснялись лица больных и в палате возникало легкое оживление при появлении Анны Георгиевны, Ася понимала — и другие испытывали то же, что и она.
Поздно вечером Анна Георгиевна зашла в палату и, взяв Асину руку в свою, посчитала пульс.
— Непременно нужно уснуть. Сестричка вам даст таблетку.
