Жизнь Нины Камышиной. По ту сторону рва | страница 2
Если этот роман — написанный строго и просто — повествует нам о далеких годах, то роман «По ту сторону рва» весь согрет дыханием современности, жгучими проблемами наших дней.
Рассказывая о благородном труде врачей и о драматических судьбах больных, Е. Коронатова страстно выступает против равнодушия, ремесленничества, за чуткость в отношениях друг к другу, за творчество в работе медиков. В этом романе она предстает перед читателями не только как ярко одаренный повествователь, но и как непримиримый боен с горячим сердцем.
И. ЛАВРОВ
По ту сторону рва
Часть первая
Удивительно: прежде Ася не замечала стремительного бега времени. Мчались часы, дни, месяцы. Болезнь оборвала этот бег. Теперь и спешить некуда. Никто тебя не ждет. Ни муж, ни друзья, ни ученики. Можно часами лежать, ничего не делая. Решительно ничего. И никому не нужны твои руки, твои слова, твои мысли.
Никому!
Ты — больная.
Твой день начинается с градусника. Просыпаешься и знаешь — все будет, как вчера: уколы, завтрак, врачебный обход, раздача лекарств, обед, сон, потом ужин и снова сон. Вернее, бессонная ночь. И завтра так же, и послезавтра.
И еще, и еще…
И весь день одни и те же разговоры. О лекарствах, кавернах, температуре, мокроте, операциях.
У больных серые лица. Кажется даже, что они все на одно лицо. Некрасивые в своих грубых ночных сорочках и в застиранных, делающих фигуру бесформенной, халатах.
Здесь кашляют, стонут, жалуются и плачут. Часто плачут. По всякому поводу: писем долго нет, анализы плохие, кому-то отложили операцию. Одна заплакала, и словно по всем остальным пробежал электрический ток — и у них слезы на глазах.
По пустякам ссорились и потом плакали.
Ася не вмешивалась в разговоры. Такая слабость — трудно слово вымолвить. Лежала, прикрыв глаза, притворяясь, что дремлет.
Спать не могла, даже ночью. Боялась захлебнуться кровью.
Шесть ночей без сна вмещали год. Не год, а все двадцать четыре прожитых. И странно: ей виделись сны, несмотря на то, что она отчетливо различала переплеты оконных рам и тусклый отблеск фонаря на никелированной спинке кровати. А может быть, это были не сны, а смутные видения, обрывки воспоминаний. То ей чудилось: она — маленькая, беспомощная, насмерть испуганная девочка — лежит в холодной постели рядом с застывшим трупом матери. Ленинград… Блокада. Это было в раннем детстве, которое она всю жизнь тщетно старалась забыть. То мерещилось: нет палаты и больных, она в комнате студенческого общежития, их «педреспублики», а рядом — кровать Томки. Можно разбудить Томку и рассказать ей обо всем, что сшибло ее, Асю, с ног в один мартовский день.