— Это вам пофартило, — сказала Зойка, обращаясь к Асе, — Элла «тяжелых» не уважает. Чуть чего — и ваших нет.
— То есть, как это ваших нет? — Ася с недоверием взглянула на Зойку.
— А так… Правда, что ваш муж артист?
— Правда, — улыбнулась Ася.
— Вы и сами на киноартистку смахиваете, — сказала Зойка, разглядывая Асю.
— Верно, верно, — подтвердила Шурочка.
— Особенно сейчас, — пробормотала Ася. — Все же надо что-то сделать, чтобы тетю Нюру не выписывали.
— Айдате к Люде, она все ходы-выходы знает, — Зойка поднялась.
Ася закрыла глаза. Кровать начало медленно-медленно покачивать…
Разбудил ее чей-то знакомый голос. На койке тети Нюры сидела та самая молоденькая врач с бронзовыми волосами, которую Юрий позвал в злополучный день премьеры. На ней такой же фланелевый халат, как на всех больных, а из-под воротника торчат грубые завязки ночной рубашки. На ногах больничные тапочки. Казалось, даже ее яркие волосы потускнели.
Девушка улыбнулась Асе.
— Вы сегодня поступили?
— Нет, меня отпускали сдавать экзамены, — девушка подсела к Асе. — Не сердитесь. Я тогда соврала. Боялась — узнаете, что я не врач, — доверять не будете. Да и, сами понимаете, некогда было объяснять. Ну, в общем, я только в этом году кончаю институт. Я тоже больная. Меня зовут Люда.
— Учитесь и здесь?
— Вот лечусь и готовлюсь к экзаменам.
— Но как вас муж нашел?
— Очень просто. Мы ваши новые соседи. Я из института забежала домой.
Им не дали договорить. Зойка и Шурочка отозвали Люду и стали что-то с таинственным видом нашептывать ей.
Асе хотелось еще поговорить с Людой, и она терпеливо ждала, когда же та освободится. Попыталась подсчитать, через сколько часов увидит мужа, и не смогла, сбилась и заснула.
Странная сонливость с каждым днем пребывания в больнице, все возрастая, пугала ее. Пугала, как все то новое, что появляется с болезнью. Пробовала читать, но через минуту в голове появлялся туман, мозг цепенел, глазами она читала, но смысл прочитанного до сознания не доходил. Еще держала книгу в руках, но уже мерещились смутные видения, пробиваясь сквозь них, мелькала мысль: «Я, кажется, засыпаю», — она вздрагивала, открывая глаза. Однако не только мозг, но и руки, и плечи — все тело охватывало оцепенение. Книга выскальзывала из рук, не хватало сил до нее дотянуться. И она засыпала уже окончательно.
Глава вторая
Асе снился один и тот же сон: женщина в белом халате пронзительным голосом бросает ей в лицо: «Нельзя. Вы бациллоноситель», — и рывком закрывает перед самым ее носом школьную дверь.
