— И вот что странно: пока я был в детдоме, на меня собаки лаяли, няньки били, дети дрались, но это не приводило к трагическим последствиям. А в Греции я почувствовал себя улиткой без раковины. Я долго думал, отчего так, искал причины, но тщетно. Когда я занялся благотворительностью и пришел в интернат к вот таким малышам, я вновь ощутил забытое ощущение панциря. Впервые за долгие годы я оставил бригаду медиков с аппаратурой, водил с детьми хоровод и был почти счастлив.
— Поэтому собрали здесь даунов? Но Вы же не можете вечно жить в Заполярье!
Демидов грустно улыбнулся.
— Мне нравится слово «жить». Генетические болезни не лечатся, Вы знаете это не хуже меня.
Я поставил чашку на стол.
— Разве синдром «внезапной смерти» имеет генетическую природу?
— Мне так сказали. Впрочем, вот хромосомная карта, смотрите сами.
Демидов открыл дверцу секретера, оттуда вывалился какой-то листок. Я поднял. Это оказалась программка Конгресса Европейской антропологической ассоциации.
— Интересуетесь? — спросил Иван через плечо.
Я усмехнулся.
— Мы возвращались в Москву с Рычковым. Юрий Григорьевич увлеченно рассказывал про своего Человека Умелого, гордо демонстрировал его восстановленный портрет, а я возьми да пошути, показал фотографию, вон, Кости Самойлова.
Иван смотрел на меня и стремительно бледнел.
— Вы знали, — сказал он глухим голосом. — Вы точно знали. Так угадать невозможно.
Он подошел ко мне вплотную и угрожающе посмотрел в глаза.
— Кто дал Вам информацию о моих исследованиях?
Я растерялся и забормотал какую-то нелепость.
В комнату торопливо вошел охранник и тихо сказал что-то Ивану. Демидов поморщился.
— На нас наставили оптику с холма. Тенгиз опасается снайпера.
— Это не снайпер, — сказал я. — Это моя дочка. Она профессиональный фотограф и снимает лагерь по моей просьбе.
— У Вашей дочки камера с лазерным прицелом? — поинтересовался Тенгиз.
— Боже мой, конечно нет! — я схватился за мобильник, но телефон оказался вне зоны приема.
— Бесполезно, — сказал Иван. — Здесь работают только эти штуки, которые менты носят на портупее. Полагаю, ими же отбиваются от медведей.
Сердце защемило. Я бросился к выходу. Скорее, к воротам, может, Сергей с участковым еще не уехали. Тенгиз перехватил меня на крыльце.
— Опасно! Убьют.
Демидов подошел сзади.
— Как дочку зовут? Маша? Сейчас я вам фокус покажу. Цыплятки, за мной!
Не слушая Тенгиза, Иван вышел на площадку посреди лагеря. Дауны выстроились вокруг и смотрели на его руки. Демидов сложил ладони, как будто держал большую чашу и медленно повернулся в сторону гор.
