— О, это так приятно. Пойдем в постель.
— Я надеялся, что ты скажешь это.
— О да, — сказала она. — А-а, пойдем же.
Айрис первая сняла одежду и скользнула в постель. Она жадно смотрела на Вито сияющими глазами, пока он боролся с пуговицами и со своими неуклюжими ботинками.
— Повернись, — скомандовала она, когда он задом попятился к постели.
— Нет.
— Повернись, я сказала.
— Нет, я стесняюсь. Я смешно выгляжу.
— Ах ты глупый, — сказала она, обнимая его худые плечи, когда он скользнул под простыню, — ты маленький глупыш. — Она приподнялась, принуждая его лечь, но он остановил ее. Она удивленно посмотрела на него.
— Я… Теперь я, — сказал он. Его смуглая рука лежала у нее на плече, и он слегка толкнул ее, опрокидывая на спину. — Теперь я. Хорошо?
— Конечно, милый. — У нее на лице появилась довольная улыбка.
Он порывисто рванулся к ней. Сжал ее лицо в ладонях и начал целовать ее; его глаза были закрыты. Она чувствовала, как он страстно прижимается к ней всем телом, и когда он прижался еще тесней, она покорно и радостно открылась навстречу ему.
— Подожди! — воскликнула она резко, — не так грубо. Легче.
Он открыл глаза и с опаской посмотрел ей в лицо.
— Прости, — сказал он. — Я не хотел сделать тебе больно.
— Все в порядке, — сказала она спокойно. — Только не слишком спеши, вот и все.
— Ладно. Не буду. А так — вот так хорошо?
Айрис закрыла глаза и улыбнулась.
— М-м-м, так хорошо.
Так приятно, думала она, так очень, очень приятно. Так хорошо быть наполненной, так хорошо быть придавленной этим весом, пленной, подневольной. Она с наслаждением вытянулась под ним, чувствуя его всем телом.
— О, дорогой, это так хорошо, — сказала она, слегка приоткрыв глаза и нежно целуя его. Она почувствовала, что он начал спешить. — Нет, не делай этого, — сказала она. — Просто лежи спокойно. Обними меня.
Вито попытался подчиниться, но был не в силах справиться с собой.
А Айрис тоже начала двигаться, ощущая, как его тонкие руки гладят ее тело, чувствуя учащающиеся толчки, вдыхая чудный запах его кудрей, упавших ей на щеку. Неожиданно она почувствовала, как что-то глубоко проникло в нее, она ощутила, как падает, падает, как будто отодвигается какая-то стена, падает и взлетает, ее пальцы крепко прижались к его гладкой шее и плечам; она ощущала, как в ней скапливаются напряженность и боль. Теперь она двигалась с какой-то дикой радостью, крича: — о, а-а, о, а-а, а-а, а-а-а, — и смутно слыша его крик, когда он пролился в нее, пролился и вздохнул, напрягся в последнем содрогании и замер.
