Она дала ему новую порцию мороженого, а сама, вместо того, чтобы вновь вскарабкаться на стул, встала позади него. Указательным пальцем прикоснулась к завиткам на его затылке. Она стояла очень близко от него, так близко, что он кожей чувствовал тепло ее тела.
— Тебе надо подстричься, мальчик. Твоя мама не говорила тебе об этом?
— У меня нет мамы, — сказал Вито. — Она умерла давным-давно, когда я еще был ребенком.
— О, бедный малыш, — сказала Айрис. — Фу, прости меня. Она погладила Вито по голове и приблизила свое лицо к его лицу.
Он ужасно страдал. Его щеки пылали, и даже веки были горячими. Он хотел дотронуться до нее, хотел прижаться головой к ее груди. Но эти духи… Они смущали его, волновали его. Он стал отворачиваться, но успел уловить, как в распахнувшейся блузке мелькнула белизна тела и выпуклости груди. Он быстро отвернулся.
— Прошу прощения, — пробормотал он.
— Прощения? За что?
— Я… я не знаю. Я должен… Мне нужно закончить с кондиционером. Становится жарко.
Ее рука скользнула по его волосам к шее. Она ощущала тепло его кожи, и ей хотелось крепко сжать руку, чтобы почувствовать плотность мускулов под гладкой кожей, но она убрала руку.
— Хорошо. Если ты уверен, что больше не хочешь мороженого, иди и кончай с этим бардаком. Я сейчас все здесь уберу. — Она посторонилась, чтобы он мог отодвинуть стул. Вставая, он не смотрел на нее.
— Большое спасибо за мороженое, — сказал он.
Неуклюже, без своих обычных гибких движений, он попятился и вышел из кухни.
Бедное дитя, подумала Айрис, складывая тарелки в раковину. Бедный, чертовски одинокий ребенок. Ей хотелось что-то сделать для него. Хотелось взять его на руки, просто взять на руки и покачать его, посадить на колени, как ребенка. Она улыбнулась, подумав об этом и представив его худощавое смуглое лицо у своей груди, почувствовав тепло его дыхания и влажность его губ на своей коже. И вдруг — невероятно — она почувствовала, как в ней поднимается желание, и была совершенно шокирована этим. О, мальчик, о, мальчик, о, мальчик, шептала она себе. Теперь не было никаких сомнений — она хотела его. Хотела его. Прямо сейчас.
Она наклонилась над раковиной и открыла кран. Холодная вода текла по ее рукам и запястьям. Желание утихало, оставляя после себя слабость. Неожиданно она почувствовала усталость. Вытерла руки и пошла в спальню, чтобы прилечь. Но не могла даже закрыть глаза. Всякий раз, когда она закрывала глаза, ее атаковали сексуальные фантазии, столь живые, столь непосредственные и так неотразимо прекрасные, что доводили ее до оргазма.
