— Это я, Настя, я…
— Аника!
— Я…
— Как вы здесь? Как вы меня нашли?
— Я шел по вашему следу, вы после себя просеку оставили.
— Вы целы?
— Кажется да. Вы смягчили мое падение. А вы? Как вы?
— Если не считать, что я ушибла спину при падении в яму, а вы свалились мне на голову, и теперь там огромная шишка, то я цела. Где наши преследователи?
— Надеюсь, что убрались подобру-поздорову. Если они пойдут по нашему следу, то нас здесь окажется четверо и это будет не самая приятная компания.
— Где мы, что это за яма?
— Похоже на ловушку для зверя.
— Мы сможем выбраться?
— Без веревки нет. Земля слишком твердая, чтобы сделать в стене ступеньки.
— Что же делать?
— Не бойтесь, мы обязательно выберемся! Ну не для того же на самом деле мы избежали стольких бед, чтобы умереть на дне этой ямы.
* * *
Акакий Петрович трясся как осиновый лист, вытирая обильный пот со лба платочком и подобострастно кланяясь:
— Не извольте беспокоиться. Ваше высочество, не извольте…
— Мне простите, когда начинать беспокоиться? — голос человека, сидящего в высоком кресле спиной к Акакию Петровичу дрожал от нетерпения и тщательно скрываемого раздражения. — Образ должен был быть в Варшаве еще месяц назад. Это только для вас дело в деньгах. Здесь замешана политика, большая политика! Я выделил достаточно средств, и вы сказали мне, что выкупили образ. Я дал слово, что добуду для Велепольского эту икону. Я дал слово! Вы понимаете! Я ни на йоту не собираюсь посвящать вас в свои планы, вам только надо знать, что если дело сорвется, вы лишитесь головы. Как вообще можно было допустить, чтобы святыню похитили! Служба в моем ведомстве требует большего усердия!
— Они как сквозь землю провалились, ваше высочество, везде, на каждой станции у меня свои люди, их ждут в Муроме, Перми, Тюмени, Тобольске, их портреты на каждом столбе, я точно знаю, что они направляются в Тобольск, мы схватим их, непременно схватим!
Меня не интересуют подробности. Даю вам еще три недели. Если за это время образ не будет у меня, можете считать себя … вы понимаете. Подите прочь!
— Слушаю — с, так точно — с… — раскланявшись, он пулей вылетел из кабинета.
— Болван! Ничего нельзя доверить! — Сидевший спиной развернулся к входу, вслед Акакию Петровичу с раздражением глядел великий князь Константин Николаевич.
Акакий Петрович несся к пролетке как фурия. Выволочка от великого князя настроения не улучшила, известие о том, что люди Луки в очередной раз упустили Шарля Тулье, взбесило его. Едва сдерживая гнев, он ворвался домой, сбросил с себя обувь и, надев мягкие домашние туфли, упал в кресло. Лука был далеко, он мог только телеграфировать ему. Неуловимый Тулье ускользал даже тогда, когда, казалось, все спланировано, он ничего не подозревает и не готов к нападению.
