— Ну ладно. — Люсин зевнул, прикрыв ладонью рот. — Уговорил. Звонить не будем. Время дорого. Фамилия, имя, отчество, адрес? — Он достал блокнот.
— Михайлов Виктор Михайлович. Малая Бронная, семнадцать, квартира шесть.
— Где работаете?
— Нигде.
— Как так?
— Я нигде официально не числюсь.
— А неофициально?
— Художник.
— Ну вот, а говорите, что нигде не работаете. Работаете, значит. В мастерской работаете, дома.
— Для вас же, если не член МОСХа, так уже и не художник вовсе, а почти тунеядец.
— Для кого — для меня? — Люсин ткнул себя в грудь.
— Ну может, не для вас лично, а так… вообще.
— Ну напрасно это вы, Виктор Михайлович. У меня друг есть, писатель. Хороший, настоящий писатель, хотя и не член союза. Но будет, конечно, в союзе, обязательно будет… У вас дома телефон есть?
— Нет. А зачем вам?
— Да все за тем же. Больно уж не хочется мне ехать с вами за паспортом. Человек вы нервный, раздражительный. Вместо того чтобы помочь мне найти пропавшего иностранца, вы… К чему это все, Виктор Михайлович?
— Скажите мне, я обязан быть этим — как его? — свидетелем?
— Обязаны, товарищ Михайлов. А когда я вызову вас к себе или, если для вас это более удобно, нанесу вам визит, то попрошу подписаться, что вы уведомлены об ответственности по закону за дачу ложных показаний.
— Я? Уведомлен?
— Ну разумеется! Я ведь обязан буду уведомить вас.
— Сейчас, значит, составлять протокол не будете?
— К сожалению, бланков не захватил. Вы давно знаете этого человека?
— Недавно. Случайно познакомились.
— Где, если не секрет?
— Какой же тут секрет, если я обязан по закону? В магазине с ним разговорился, в антикварном, на Арбате. Между прочим, имейте в виду, я только сейчас от вас узнал, что этот субъект иностранец!
— А фамилия?
— Мало ли у нас людей с нерусскими фамилиями? Может, он из Прибалтики.
— Резонно. Но все это к делу отношения не имеет. Он что, картину у вас хотел купить?
— Можно сказать, что и картину, — усмехнулся Михайлов. — Во всяком случае в этом роде.
— Вы-то сами картины пишете?
— Я, знаете ли, больше реставратор. Но и пишу, конечно, немного, для себя.
— Он у вас уже что-нибудь приобрел?
— Так, одну штучку. Пустячок.
— Платил советскими деньгами?
— Я же сказал вам, что принял его за нашего! А с валютой никогда дела не имел.
— Понимаю! — кивнул Люсин. — Сколько вы взяли с него за рублевскую «Троицу»?
— Ух ты! Не в бровь, а в глаз, товарищ начальник! Все знаете!
— Да нет, Виктор Михайлович, к сожалению, не все.
— Это он сам вам об иконе сказал или своим умом дошли? Дедуктивным, так сказать, методом?
