(На площадку выходит Эстер. Свет становится ярче.)
ЭСТЕР. Это самое неубедительное оправдание, которое я когда-либо слышала.
ДАЙЗЕРТ. Вы думаете?
ЭСТЕР. Пожалуйста, не иронизируйте. Вы же великолепно работаете с детьми. Вы должны об этом помнить.
ДАЙЗЕРТ. Да, но как это относится к детям?
ЭСТЕР. Непосредственно.
ДАЙЗЕРТ. Спасибо, я уже чувствую себя виноватым.
ЭСТЕР. Хотелось бы верить.
ДАЙЗЕРТ. Не понимаю, зачем вам это знать. Существует как бы профессиональный климакс. С каждым он рано или поздно случается. Кроме вас, разумеется.
ЭСТЕР. О, конечно. Уж я-то и днем и ночью чувствую себя судьей.
ДАЙЗЕРТ. Нет, вы лжете — ибо тогда вы ощущали бы себя недостойной своего ремесла. Я же ощущаю, что ремесло недостойно меня.
ЭСТЕР. Вы серьезно?
ДАЙЗЕРТ. Все более и более. Следующие десять лет мне бы хотелось побродить по Греции… Так или иначе, все эти вздорные мечты — по вашей вине.
ЭСТЕР. По моей?
ДАЙЗЕРТ. Потому что этот ваш парень пробудил их во мне. Знаете ли вы, что у каждой жертвы, зарезанной на камне, было лицо Алана Стрэнга?
ЭСТЕР. Лицо Стрэнга?
ДАЙЗЕРТ. У него самый странный взгляд, который я когда-либо на себе испытывал.
ЭСТЕР. Да.
ДАЙЗЕРТ. Это именно обвиняющий взгляд. Жестоко обвиняющий. Но в чем?.. Тот, кто его успокаивает, сам начинает трепетать. Особенно в моем теперешнем положении. Он неожиданно перестал петь. И сейчас меня беспокоят его высказывания.
ЭСТЕР (удивленно). Он опять с вами разговаривал?
ДАЙЗЕРТ. О, да. Это нашло на него после двух дней коммерческой рекламы, и с тех пор он огрызается. По любому поводу. Подозреваю, что это как-то связано с его ночными кошмарами.
(На площадку выходит Медсестра с перекинутым через руку одеялом, в той же руке она держит тетрадь для записей.)
ЭСТЕР. У него кошмары?
ДАЙЗЕРТ. Жуткие.
МЕДСЕСТРА. Мы дали ему два успокоительных, доктор. В прошлую ночь все снова повторилось.
ДАЙЗЕРТ (Медсестре). Что он делал? Кричал?
МЕДСЕСТРА (заглядывая в тетрадь). Истошно визжал, доктор.
ДАЙЗЕРТ (Медсестре). Визжал?
МЕДСЕСТРА. Я отчетливо различила одно слово.
ДАЙЗЕРТ (Медсестре). Вы имеете в виду какое-то особенное слово?
МЕДСЕСТРА. Выкрикивал снова и снова… (заглядывает в тетрадь)… звук, похожий на «Эк!»
ДАЙЗЕРТ. Эк?
МЕДСЕСТРА. Да, доктор. Эк… «Эк! — кричит, — Эк!»
ЭСТЕР. Какая жуть.
МЕДСЕСТРА. Когда я будила его, он вдруг вцепился в меня, будто хотел сломать мне руку.
(Она подходит к кровати Алана. Тот садится. Она укутывает его в одеяло и возвращается на свое место.)
