Вишнякова Спинек зовет Виктором, думает о нем всегда с нежностью.
Он для нее первый, единственный и неповторимый.
Спинек счастлива.
В окнах теплые желтые полосы солнца. Рот форточки открыт. Комната глотает свежую, холодную сырость. Спинек слышит глухой стук капели. Снег тает.
Утро идет двадцать первое в марте.
И вот, случайно раскрыв рот, Спинек видит, что за белым снегом зубов, в мясе десен, на языке у нее такие же темные воронки и темные пятна, как на улице в сугробах тающего снега.
Спинек несколько секунд сидит с опущенными руками, с полуоткрытым ртом, с глазами, выдавленными из орбит и расширенными ужасом.
Спинек бежит на лестницу, истерично хохочет, кричит:
- Виктор! Виктор! Ха-ха-ха!
Вишняков выбегает из своей комнаты полуодетый, в туфлях, бежит наверх. Вера Николаевна смотрит вслед мужу, видит Спинек, хватается за сердце, бледнея, бессильно садится прямо на пол у порога. Из кухни высовывается красное лицо Паши. Паша скалит зубы, фыркает. Доктор Зильберштейн, уже вышедший на службу, обертывается у дверей, пожимает плечами.
Спинек хватает удивленного Вишнякова за руки, хохочет.
Глаза Спинек полны слез. Слезы текут по щекам женщины, по груди, кружочками блестят на полу.
- Ха-ха-ха! Нас обокрали.
Вишняков думает, что у Спинек ночью были воры.
- Что украли? Когда? Успокойся.
Спинек хохочет громче, тяжело падает на пол. Вишняков поднимает ее, кладет на кровать.
- Ви-тя... Милый... Ха-ха!..
Стискивая зубы, давя смех истерики, Спинек кричит:
- Сифилис!
Лицо у Вишнякова делается серым. Голос хрипл и глух.
- Когда, от кого заразилась?
- Не зз-ннаю...
У Спинек щелкают зубы. Тело дрожит.
Мужчина и женщина долго молчат. У Спинек тело в холодном поту. Холодный пот на лбу у Вишнякова.
Скрипит лестница. Дверь широко распахивается. Задыхаясь, входит Вера Николаевна. Лицо у Веры Николаевны совершенно белое.
- Шлюха! Развратник!
Вишняков устало поднимает голову, морщится, машет рукой.
- Оставь, теперь все равно. У нас у всех сифилис.
В Губпартшколе, в перерыве между лекциями, Вишняков подходит к Скурихину. Вишняков улыбается. Но голос у него дрожит.
- Товарищ Скурихин, помните, вы спрашивали меня, как сказать по-русски - травиата?
Скурихин просматривает конспект лекции. Скурихин отвечает неохотно.
- Ну?
Вишняков говорит шепотом:
- А теперь я вас спрошу, как будет по-русски люес? Не смешивайте с пулеметом Люеса. Хотя это дырявит не хуже пулемета.
- Ну?
- У Спинек сифилис.
Скурихин не пошел на лекцию, уехал домой.
