Он стал ждать, чтобы зуд прошел.
Он не проходил.
Раздражение было непереносимо.
Было такое ощущение, как будто он вступил в контакт с аллергеном. Как будто какая-то реклама нарушила неприкосновенность его квартиры.
Но времени размышлять не было: зуд становился всё сильнее. Уже он в своём честолюбии не желал ограничиться одной его кожей, охватывал другие сферы, подчинял себе его волосы, язык, зубы…
Принялся за его внутренности: лёгкие, пищеварительный тракт от горла до анального отверстия…
Даже сердце у него чесалось.
Он чувствовал, как оно, внутри, невыносимо подергивается с каждым ударом; раздражение проходило сквозь мускул как радар, очерчивая тонкую структуру его предсердий и желудочков…
И вот он уже стоял посреди кухни и понятия не имел, как он туда попал.
И держал в руке нож.
Тут он понял, что хотел себя освежевать, всадить нож глубоко под кожу, чтобы добраться до источника проклятой чесотки…
Тут он увидел компьютерную мазь доктора Кребс, с предельно ясной наклейкой «Не предназначено для лечения людей», но Вейлю было не до рассуждений; возбужденные руки уже отвинчивали колпачок, смазывали болячки бесцветным веществом из тюбика…
Эффект был мгновенный и целительный: оздоравливающее тепло разливалось повсюду, где только его кожи касалось снадобье; эротическое сочетание удовлетворенности и глубокого облегчения струилось по тканям его тела. Это было чувство до того всеобъемлющее — почти священное, отпущение грехов на клеточном уровне, — что он расплакался.
Вскоре его охватила волна усталости.
Он еле добрался до постели и провалился обратно в сон, кувырком в бездонные глубины, в сны черные, холодные и неизменные…
* * *
Сущность в компьютере росла, подобно раковой клетке.
Хотя нельзя сказать, что куботел, чьё ЦПУ было выращено из одомашненных злокачественных опухолей, не сталкивался раньше с раком.
Рак теперь имел много убийственных областей применения.
К несчастью, эта опухоль по стилю действия была старой школы. Она была наглой. Беспардонной. Безудержное метастазирование, и никакого уважения к нуждам других тканей…
Скоро куботел почувствовал, что его начало покалывать.
* * *
Вейль проснулся около пяти часов дня.
Он как в тумане выкарабкался из постели и тут же свалился на пол. Не то чтобы от боли, а нечто странное: что-то у него было с подошвами ступней.
Они были податливые, как губка, чрезвычайно чувствительные.
И руки тоже. Ладони, кончики пальцев.
До него дошло, что они были покрыты, как пупырышками, человечьими сосками.
