Наташа на минуту задумалась, нахмурила брови и так стояла у стола, узкоплечая, невысокая и почему-то жалкая.
— Как ты думаешь, — тихо сказала она, — за мной?
— А то, — буркнул Степан и отвлекся к газете.
— И почему вы вместе не живете? — неожиданно грустно спросила она. Спросила, не требуя ответа, словно понимая, что так просто на это не ответить…
Степан и Наташа одиноко стояли на перроне маленькой железнодорожной станции, потонувшей в зарослях ракит, которые в изобилии росли по берегам многочисленных проток. Перрон был деревянный, высокий, а домик вокзала ютился внизу, у одной из проток. И там стояла их лодка с остывающим в прохладе ночного воздуха мотором. Назанов пять лет не видел Наташину мать и заметно волновался, но тщательно скрывал это от дочери. Невольно припомнился ему тот день, когда он провожал Марью Владимировну и шестилетнюю Наташу вот с этого же перрона. Провожал, как говорили в то время, на побывку в город, на месяц, не больше, а свидеться довелось только через несколько лет. Это воспоминание и все пережитое с того далекого дня так остро захватили его, что Степан невольно поморщился и тяжело зашагал по перрону.
Поезд остановился мягко, без рывков. Загадочно и маняще светились окна вагонов. На столиках стояли лампы с зелеными абажурами, и люди за стеклами в этом таинственном свете казались загадочными и неземными.
— Ну, Наташка, — заметил Степан, как распахнулись двери одного из тамбуров, — беги, встречай мать. Я здесь подожду.
Наташа, серьезная и молчаливая, в белом плаще и белых же высоких резиновых сапогах, отчего казалась совсем взрослой и самостоятельной, тихо пошла вдоль вагонов.
Степан видел, как мать торопливо обняла дочь, отстранилась, разглядывая ее, что-то сказала. А в это время поезд тронулся, лязгнули буфера, застонали разжимаемые воздухом тормозные колодки, и окна слились в одно сплошное сияние.
— Здравствуй, Степан Назарович, — поприветствовала Марья Владимировна, смутным пятном проступая из темноты сквозь многочисленные свертки и внушительных размеров баул. — Ты что же это Наташеньку разодел, как царскую невесту? Небось мы и сами в состоянии, зарабатываем оба хорошо, а при твоих-то доходах напрасно тратиться…
Степан насупился от этих слов и, забрав баул из рук Марьи Владимировны, молча и быстро пошел вперед. Навстречу попался станционный сторож Матвей. Он уступил дорогу Назанову и насмешливо спросил:
— Что, Степан, встретил своих-то?
— Встретил, — не очень приветливо ответил Назанов, решительно потеснив Матвея баулом.
