К нему обратилось много пар изумленных глаз.
— Это очень мило с вашей стороны, — сказала Кейт, не зная, как еще реагировать.
— Мне так неловко. Я…
Молодой человек с трудом глотнул и посмотрел на нее. Лицо у него было узкое (как говорят, породистое), волосы темные и густые, а глаза… в глазах было столько печали!
— Я пойду, — сказал он наконец. — Хотелось только извиниться перед всеми, кому мы испортили обед.
Он сделал шаг назад. Кейт ободряюще улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, и лицо его чудесным образом озарилось, такое открытое и привлекательное. С учтивым полупоклоном (она даже не знала, что такое еще случается!) он открыл дверь и отступил, пропуская в пиццерию еще одну пару: Джулию и мужчину в кожаной куртке.
Джулия, улыбаясь, подошла к Кейт.
— Мы здесь не случайно, — объяснила она. — Роб прямо-таки бредит Италией и без ума от тамошней кухни.
— Вот как?
Больше ничего не пришло в голову, потому что на Джулии были шикарные брючки, элегантный пиджачок и сережки с настоящим жемчугом. Кейт сразу ощутила все пятна от соуса на своем переднике, не говоря уже о жжении вокруг многострадальных ногтей.
— Роб — режиссер, — сияя, сообщила Джулия.
Тот адресовал Кейт дружелюбную улыбку. Он вообще был подчеркнуто дружелюбен, слегка помятый и не снимал темных очков.
— Где хотите сесть?
— Только не возле туалета, — сострил Роб.
— Ха-ха. Сюда, пожалуйста. — Кейт провела их к столику у фронтальных окон. — Сьюзи вот-вот будет здесь.
— А ты не хочешь нас обслужить? — спросила Джулия без малейшего подтекста.
— Мне пора на кухню. У нас сегодня катастрофический недостаток рабочих рук. И потом, даже в пиццериях существует иерархия.
— Постой! Что нам лучше взять?
— Ньокки. Их только что приготовили.
— Как дела у Джосс?
— Хуже некуда. А у близнецов, конечно, все отлично?
— Само собой.
Тут Кейт почувствовала, что пора испариться, и испарилась, но время от времени (крадучись, как вор) поднималась по лестнице и выглядывала, чтобы убедиться, что Джулия и ее режиссер погружены в оживленную беседу. Роб то и дело открывал блокнот и делал заметки.
Уходя, Джулия чмокнула Кейт в щеку и попросила передать Джеймсу привет. Роб при этом дружелюбно улыбался. Они вышли, оставив Кейт в каком-то нервическом напряжении. Набивая моечную машину тарелками, она думала: с чего вдруг такая реакция? Это не было романтическое свидание за спиной у Хью. Чем ее так задели обед Джулии с режиссером (во всех отношениях деловой обед) и интерес Джеймса к мисс Бачелор (во всех отношениях невинный и наверняка мимолетный интерес)? Джеймс становится все старше и чудаковатее, а Джулия входит в пору, когда стоит задуматься о карьере. Все это так естественно. Она ведь всегда знала, что Джеймс когда-нибудь по-настоящему состарится и что это вызовет в нем определенные перемены, точно так же как зрелость изменит ее. Она ничуть не возражала, это даже как-то умиляло — знать, что между ними двоими все останется по-прежнему, что важна суть, а внешние детали не имеют значения. Что бы ни случилось, Джеймс должен был остаться Джеймсом, а она, Кейт, собой. Что касается Джулии, они это обсуждали и пришли к выводу, что с такими исключительными данными она, конечно, не засидится дома, и Хью надо благодарить за это судьбу. Когда талант стареет, он неизбежно сходит со сцены, и просто здорово, если в семье есть кому занять место кормильца. Кто, как не Джулия, сумеет проделать это с нужным тактом?
