А город готовился к встрече с весной, и, когда она пришла, Углегорск аж закипел от выброса весенних чувств. Среди любовной лихорадки, охватившей почти всех, терялись рассказы про очередной этап противостояния. Собственно, и я сам тоже не прислушивался к тому, чего там не поделили командир разведбата и ранее неизвестный мне человек, к которому примкнуло еще несколько хозяев жизни. Хотя мне не от кого этой весной было терять голову.
Так что снег и лед таяли, по ночам дождики стучали в стекло, девушки сбрасывали надоевшее зимнее, а мужчины только ахали, глядя на сбросивших пальто и шубки красавиц, руководство под шумок строило козни друг другу. Все заведения общепита по вечерам светили огнями, а те, кому не хватило места за столиками, отдыхали самостоятельно…
Моя же жизнь под влиянием весны не изменилась. На работе трудился, обеспечивая свет городу, после работы изучал автомат и ждал. Что-нибудь да должно было случиться. Либо разведбат, временно ограничивший операции из-за распутицы, вновь их развернет и захватит меня, либо Зов зазвучит так сильно, что я встану и сам уйду навстречу ему.
Что будет там – не совсем ясно, но особых иллюзий, что там будет хорошо, я не питал.
Мне говорили, что если на долю секунды сунуть руку в расплавленную сталь, то можно выдернуть обратно без повреждений. Был раньше такой фокус для приведения новичков в шок. С Тьмой такое вряд ли пройдет. Войдя туда, можно рассчитывать на все что угодно. Реальнее будет – на самое плохое.
Вот вы удивляетесь, что я спокойно знал, что эта встреча не сулит мне ничего хорошего, но собирался, а потом пошел. А что остается делать? Да, можно посидеть еще в углу, за веником, как мышь, которая думает, что там ее кот не обнаружит. Действительно, у нее еще будет пяток минут, пока кот совершит круг почета и пойдет к ней. Пусть она тешит себя этими пятью минутами. Я уже вам говорил, что жизнь в Углегорске существовала на пределе возможного, как существует тяжелый больной на последних остатках здоровья. Как только она стала поедать саму себя – ее ждал скорый конец.
Я услышал хруст, с которым ломается жизнь в Углегорске, и с тех пор ощущал, что Тьма уже рядом. И еще я ощущал Зов. Я специально спрашивал, существует ли такое у других. Не было такого. Люди предпочитали не соваться близко к темноте и тварям, если только это не было их обязанностью. Когда имелась прямая обязанность – вставали и шли. Сами понимаете, с какой охотой. «Пишите – мы не придем назад. Но хоть назад и не вернемся, зато уйдем не тихо».
