Кто-то основательно пихнул меня ногой:
— Вставай, пошли с нами!
Что может быть привычней этих слов? Усталость сразу прошла, но не испуг и не тревога овладели мной, а горькая печаль разлилась по всему телу. Но уже столько раз проносило, может, и на этот раз пронесет?
Матрос-чекист меня обыскал:
— Не он…
Новая струя по телу, бодрящая, живая, теплая. Но не так, как раньше: глаза наполнились слезами.
— Мы тут ищем горцев, бандитов. Из-за твоей папахи приняли тебя за горца. Забирай свои вещи.
У меня были с собой чудом сохранившиеся перламутровые четки — память матери. Матрос их внимательно рассматривает, чувствую, что без злобы.
— Молишься?
— Да, собственно, нет — это память от матери.
— И веришь в это?
— Нет. Верю вот в это, — показываю на крест.
— Слушай, подари мне эту штуку!
Ошеломленный, я сразу не ответил, да и жаль было.
— Возьми, — говорю через некоторое время. — На добрые дела…
Он все рассматривает. Потом решительно прячет в карман и так же решительно пожимает мне руку.
— Спасибо, братишка! Ты завтра едешь? Билет у тебя есть?
— Какой там билет? Так как-нибудь попробую.
— Я тебя посажу.
И посадил он меня утром в вагон, и наказал проводнику, чтобы меня не трогали.
Не успел я доехать до Невинномысской, как контроль меня арестовал. Проводник испугался чекистов и от всего отказался. Надо было уплатить штраф или отсидеть 14 суток.
Единственное, что можно было еще продать, была шинель. Продал и уплатил штраф. В руках остался пустой мешок и кусок веревки.
К вечеру подошел пассажирский поезд.
В темноте, подальше от вокзала, уже стояла цепь людей, готовых вскочить на буфера при первом движении поезда.
Постукивает поезд, бегут под ногами рельсы, бежит между ними темная полоса. Буфера сжались на стрелках и, пройдя их, снова разжались. На мгновенье закружилась голова, рука ловит наружную планку стены вагона. Держись! На буферах нет иного счета, как доли секунд. Ноги нашли опору, поезд равномерно стучит. Ночь на дворе. Бежит под ногами темная полоса. Стена вагона покачивается, буфера слегка «в гармонь играют». Разобрался в темноте: еще по пассажиру на паре буферов. Ехать не так плохо, а Зина, наверное, беспокоится: как он устроился? Не первый класс, но ничего, устроился. Стена вагона глухая, контроль не снимет, не столкнет на ходу. Холодно. А мешок зачем? Одной рукой мешок за плечи, узел под шеей. Сразу теплей. Стена вагона толкает в спину, забеспокоились буфера, не попасть бы ногой между ними.
